Сергей Бакшеев - Отравленная страсть

Скрипнула ступенька крыльца.

– Туда, – шепнула Женя, указав в темные глубины баньки.

Свет мы так и не включали. Мы подхватили одежду, обувь и на цыпочках двинулись внутрь. Женя успела подвязать платок под мышками. Она первой прошмыгнула в парилку. Прикрывая за собой дверь, я увидел ее платье, упавшее под лавку. Но возвращаться было поздно. Входная дверь в предбанник дрогнула, щель наружу стремительно расширялась.

Оставалось надеяться, что Калинин не обратит внимания на комок тряпки на полу. И что он не пойдет дальше.

Мы сидели на лавке в остывающей баньке и напряженно ждали. Сидели порознь друг от друга, словно это могло нас оправдать. Я прикрыл наготу ворохом одежды, не решаясь пошевелиться хотя бы для того, чтобы натянуть трусы.

– Евгения, – тихо позвал Калинин. – Евгения, ты здесь? Хлюпнула вода в задетой кадке, шаги остановились.

А пусть он увидит нас, бесшабашно решил я. Я люблю Женю. Люблю, люблю! И никому ее не отдам! И она меня любит, убедил я себя. Лицо повернулось к Евгении. Она деловито поправляла растрепанные волосы, выуживая что-то из раскрытой на коленях сумочки.

– Женя, – как-то совсем безнадежно вымолвил Калинин.

Евгения напряглась, глядя на дверь, глаза смотрели холодно и жестко. За стенкой что-то стукнуло, скрипнула доска под грузным шагом, хлопнула наружная дверь.

– Ушел, – спокойно констатировала Женя, поднялась, безупречные ножки ловко юркнули в трусики.

Я тоже стал одеваться.

– А где же платье? – удивилась Женя.

– Там осталось.

Мы вышли из парилки. Расправленное платье лежало на скамье. Мне стало грустно. Я представил состояние Калинина после этой находки.

– Заметил.

– Он нас не видел! – твердо произнесла Женя.

– Догадался.

– Это ничего не значит.

– Неудобно. Может, нам во всем признаться?

– Я сама решу этот вопрос, – строго оборвала Евгения, подбирая волосы.

Вместо вольно распущенных прядей от ушей в стороны торчали два озорных хвостика. Я невольно улыбнулся:

– Ты похожа на примерную школьницу.

– Это мой боевой прикид, – серьезно сообщила она. – Не нравится?

– Есть женщины, которым идет любая прическа. Я попытался ее обнять. Она отстранилась:

– Нужно идти.

Мы вышли из бани. Показалось, что стало прохладнее. Где-то вдали беззвучно сверкнула молния, через пару секунд докатились глухие раскаты грома. Я с наслаждением втянул свежий воздух:

– Похоже, будет гроза.

– Хорошо бы. – Женя посмотрела в ночное небо и странно улыбнулась. А я подумал, что между нею и непредсказуемой стихией есть что-то общее. Она быстро чмокнула меня и сказала: – Ты иди по тропинке, а я лесом. Подойдем к дому с разных сторон, так будет лучше.

Юркая фигура тут же скрылась за кустами, не дав мне возможности возразить.

Я брел по дорожке и пытался разобраться в сумбуре эмоций, нахлынувших в последний час. Я приехал сюда, чтобы спасти Калинина и выявить убийцу. Нет! Я приехал в охотничий домик, чтобы спасти Женю от ложных подозрений. Или я здесь для того, чтобы выпутаться из неприятной истории самому? А может, я согласился на поездку, чтобы раздразнить ее? Вариантов много, но только одно не подлежало сомнению – я безумно люблю Евгению Русинову. Лучше ее нет никого! И после сегодняшнего вечера, после того пронизывающего счастья, что я здесь испытал, других женщин для меня не существует.

Я подходил к углу дома и мучительно прикидывал, как объясню все Ирине. И так и этак выходило подло.

Вдруг в стороне что-то грохнуло. Взметнулись уснувшие птицы. Беспорядочное хлопанье крыльев, шелест задетых веток, разноголосые неприятные крики. Выстрел! Несомненно, это был выстрел из охотничьего ружья. Кто-то пальнул по птицам ради удовольствия? Но сразу послышался стон. Сначала неясный, потом отчетливый, с обрывками слов.

Стонал терзаемый болью человек. Стонал в той стороне, куда ушла Женя.

По искаженному стону нельзя было определить, кто страдает: мужчина или женщина. Первая страшная мысль – что-то случилось с Женей.

Я бегу по тропинке, огибаю дом. Поляна перед верандой. Со ступенек сбегает Ирина, она кричит. Кричит недоуменно, односложно, как оперный певец, разогревающий голос. Она устремляется к автомобилям.

– Ира! – Я догоняю ее.

– Тиша, там… – Она беспомощно тычет пальцем в сторону автомобилей и шлепается мне на грудь.

– Что там?

– Там… стреляли.

– Кто? Куда?

– Там… Юрий Борисович.

– Он стрелял? – дальнейшее произнести страшно. «В Женю?»