Галина Романова: Ничего личного, кроме боли

— Пока, милый. — Притормозила у двери, поймала его подбородок двумя пальцами. Крепко прижалась губами к его губам. — Не обижайся на меня. Я просто соскучилась.

Он закрыл за ней дверь, для верности даже запер на ключ. Вернулся к столу, достал мобильный. Звонок, второй, третий. Мать не отвечала. Стал звонить на домашний. Тоже тишина. Набрал соседку.

— Анна Ивановна, голубушка, не очень обеспокою, если попрошу вас зайти ко мне?

У него почему-то вспотело лицо, а ноги налились тяжестью. Три операции? Ладно, и похлеще бывало. И ничего, бегал потом по этажам, как мальчик. Это все из-за матери. Из-за страха за нее.

— Алло, Игорь? — позвал голос соседки.

— Да-да, Анна Ивановна, я здесь.

— Нет ее дома. Я звонила, стучала — нет ее.

— А что же она мобильник не берет?

— Так забыла его! Я прямо под дверью набрала, и мобильный в двух шагах затренькал. Положила, наверное, в прихожей и забыла. Такое с Сонечкой уже бывало.

Да? А он не помнил. И не помнил, чтобы мать за весь день ему ни разу не позвонила.

— А вы видели, как она в магазин уходила, Анна Ивановна?

— Видела, — порадовала соседка.

— Когда это было?

— Где-то перед обедом.

— А сейчас почти пять, — прошептал самому себе. Боль неожиданно сдавила сердце.

— Что-что?

— Нет, ничего. Спасибо вам огромное.

— Если увижу Сонечку, сказать, чтобы вам перезвонила?

— Что? Да, конечно. Нет, не нужно. Я сам.

Он уже снимал халат. Набрал заместителя, объяснил ситуацию.

— Волнуюсь, старик. Ушла, мобильник дома. Уже пару раз чуть под колесами не погибла.

— Понял-понял, езжай. Если что-то срочное, Ольга встанет к столу.

Сел в машину, снова посмотрел в небо. Облачность! Плотные серые тучи, солнца вообще не видно. Как она могла? Где?

Что мать попала в историю, он почти не сомневался. Надо было объехать все точки, где она обычно бывала. Кто-то что-то да видел. Человек не соринка, просто так исчезнуть не может.

— Была Софья Станиславовна, была, — покивала продавщица в мясном ряду на их рынке. — Я ей антрекот отложила, она заказывала.

— В котором часу это было?

— Так до обеда еще. Она собиралась домой, вымачивать его в маринаде. Поболтали мы с ней немножко, не без этого.

— У нее что-нибудь болело? Она на что-то жаловалась?

— Да нет. Бодрая и веселая была, как всегда.

Он помчался дальше. Благо, мать не любила крупных магазинов. Прошел по ее маршруту след в след. Удостоверился, что она побывала везде и чувствовала себя прекрасно. И точно добралась до дома, потому что еще минут десять болтала в их дворе с продавцом газет из киоска.

— Купила у меня журнал с рецептами заготовок на зиму, мы еще обсудили с ней пару способов засолки. А потом Софья Станиславовна пошла к подъезду. — Седая голова продавца высунулась в окошко. — Мне же отсюда видно. В подъезд она вошла и больше сегодня никуда не выходила.

Игорь натянуто улыбнулся:

— Могли и просмотреть.

— Никогда! Такую женщину не заметить?..

Смутился, умолк. А Игорь побрел к своему подъезду.

Что имел в виду этот старый мухомор? Уж не засматривается ли он на его мать? Ха! Безнадежно. Мать после смерти отца каким бравым генералам, отцовским соратникам, от ворот поворот давала. А тут продавец из киоска. Смешно.

— Мама! — громко позвал он с порога. — Мам, ты почему не отвечаешь?

Мобильный в самом деле лежал в прихожей на полочке, здесь Анна Ивановна как сквозь стену смотрела. И туфли, в которых мама ходила, стояли слева от двери. Аккуратно так, носок к носку. Тапочек не было. Значит, дома. Или задремала у себя и телефон не слышит, или на кухне чем-то увлеклась, и ей не до телефона.

Он знал прекрасно, что это не так. Она бы никогда не оставила телефон просто на полке. Не забыла бы, потому что сын может позвонить. И она не могла хоть раз в день не спросить, как у него дела. Он точно все это знал, но продолжал надеяться на чудо. Открывал одну дверь за другой и звал ее.

Она сидела в кухне. В его огромной кухне-столовой с модной дорогой мебелью, большим угловым диваном и удобным креслом у балконной двери. Мать любила в нем отдыхать с каким-нибудь журналом. И сейчас сидела в нем, и советы по заготовкам были у нее в руках. Только вот…

Только вот глаза, смотревшие на страницу, были неживыми. Даже если бы он не был врачом, хорошим врачом, он все равно понял бы, что ее больше нет.

— Мама, мама. — Игорь всхлипнул и упал перед ней на колени. — Как же так? Что же ты наделала, мама?

— Бессонова! — крикнул Кошкин ей в спину. — Срочно вернись!