Анна Дубчак - Крюк, или Анданте для одной молодой женщины, двух мертвых бабочек и нескольких мужчин

Вдруг она увидела, как в траве что-то сверкнуло. Она наклонилась и подняла… пряжку, его серебряную пряжку!

– Сизов! – радостно позвала она, оглянувшись, сердце ее забилось сильнее. – Сизов, он оставил мне на память пряжку!..

– Он еще вернется за ней, – довольно спокойно, но, как показалось Ольге, злобно отозвался откуда-то сверху Сизов.

– Значит, я еще увижу его?

– Да, – тяжко вздохнул Сизов. А Ольга просияла.

Лил дождь. Платье вымокло, туфли разбухли и стали походить на калоши. Настроение Ольги менялось, как порыв ветра.

– Сизов, не злись, – заворковала она, – Моцарт ушел и теперь, наверное, не скоро вернется… Ты не думай, я о тебе не забыла. Скажи лучше, где здесь можно согреться? Яже простыну, заболею и умру, с кем ты тогда будешь говорить о бабочках и прочей чепухе?… – Она машинально проверила, на месте ли бабочки, и убедившись, что они здесь, вздохнула полной грудью. – Какой воздух, Сизов! Как давно я мечтала подышать вот таким свежим воздухом!..

– Выходи на аллею, – сухо произнес Сизов. – Тебя там ждут…

Ольга, спотыкаясь, выбралась на аллею. Мокрые деревья роняли на землю последние капли дождя. Где-то далеко, за ажурной парковой оградой блеснул первый луч солнца. Рядом кто-то плакал, вероятно, ребенок. Ольга обернулась и увидела на скамейке девочку. Несмотря на недавно прошедший дождь, она была в совершенно сухом клетчатом красном платье, белых гольфах и темно-красных лакированных туфельках.

– Ты чего ревешь? – спросила Ольга и взяла девочку за руку. Ей было лет десять; в общем, довольно взрослая уже девочка, а плакала, как маленькая. Вот об этом Ольга и намеревалась ей сказать.

– Она подарила ей Катю, – безутешно рыдала девочка, размазывая по щекам слезы.

Солнце выкатилось из-за туч, и парковая аллея теперь сверкала в его лучах, ослепляя до слез.

– Какую Катю? Кому? – ничего не понимала Ольга. И вообще, она не совсем осознавала, что происходит.

– Ларисе! – вдруг возмущенно взвизгнула девочка и разрыдалась безутешными слезами. Ольгу эти слезы словно привели в чувства, она тряхнула головой, пытаясь сосредоточиться.

– Кто такая Катя? Давай по-порядку… Так кто такая Катя, чтобы ее можно было кому-то дарить?

– Это моя кукла. Я была в школе, когда они пришли, и мама подарила этой девочке мою Катю.

– Боже, я вспомнила, – взволнованно прошептала Ольга и вся покрылась мурашками. – Я вспомнила… Ведь ты никогда не расставалась с Катей, ты и спала с ней, и шила на нее платья, я очень хорошо помню ее… Так отбери ее! Пойдем, – она взяла ее за руку, – пойдем, я помогу тебе.

Они встали со скамейки и быстро пошли по аллее. Через мгновение за деревьями запестрели зонты аттракционов.

Маленькая Лариса сидела на карусели, оседлав круглого, как поросенок, слоника с отбитым хоботом, и качала ножкой в нетерпении. Рядом, под расписным шатром на желтой скамеечке сидела ее мать. («Тетя Вера», – вспомнила Ольга.) Карусель должна была вот-вот начать свое кружение. Тут Ольга и девочка, которая уже перестала плакать, одновременно увидели куклу Катю – рыжую, страшненькую, с выколотыми глазами и проломленной головой. («Трепанация черепа», – продолжала вспоминать Ольга свои детские садистские игры, свои изощренные операции над несчастной Катей.)

Они подскочили к Ларисе, выхватили из ее рук куклу и едва успели убежать, как карусель пришла в движение.

– Мама! Мама! Они украли Катю! – кричала теперь уже Лариса. Но Ольге было совершенно не жалко ее. И даже напротив…

Девочка поцеловала на прощание Ольгу и… исчезла.

– Сизов? – окликнула Ольга в растерянности; ей почему-то снова захотелось плакать. – Почему они все исчезают? И Моцарт, и эта девочка?… Ведь я их люблю, и всегда любила!

– Они будут возвращаться, – прозвучал грустный голос Сизова. – Но всегда неожиданно, когда не ждешь…

– Скажи, а кто была эта девочка? Я даже не спросила ее имени.

– Разве ты не узнала? Это же была ты, – с придыханием ответил Сизов. – У тебя в руке осталась игрушечная туфелька. Спрячь ее туда же, куда ты спрятала пряжку Моцарта, – она тоже вернется за ней.

Ольга бережно спрятала рядом с пряжкой маленькую пластмассовую туфельку.

– А что же будет сейчас? – спросила она, готовясь к самому невероятному. Она бросила рассеянный взгляд на качавшиеся на воде голубые деревянные лодки. – Неужели покатаемся? – догадалась она с восторгом.

Они заплыли в самый дальний уголок пруда. Ольга сидела на веслах, Сизов невидимо присутствовал. Он был неподражаемым собеседником – все знал и понимал.