Татьяна Воронцова - Не совсем мой, не совсем твоя

– Ты не поверишь, но да. Мама от него без ума. Папа не подает виду, но в целом ведет себя очень дружелюбно – настолько, насколько это вообще возможно. Вера, правда, все еще крутит носом, считает себя безвинно пострадавшей. Но на днях какой-то папин знакомый предложил ей работу в одной из крупнейших фармацевтических компаний (оклад, соцпакет, бесплатные обеды), так что слишком громко выражать свое недовольство она остерегается.

– Ну и слава богу. Погоди, я…

– Снимешь Гошу с горшка?

– М-м… А что Игорь?

Ксения тяжело вздохнула. Ну что Игорь? Что Игорь?.. Что еще о нем можно сказать, кроме того, что с ним покончено?

– Он звонил на прошлой неделе.

– Чего хотел?

– Хотел встретиться, поговорить.

– А ты что?

– Я ему все объяснила.

– А он что?

– Светка, прекрати! – взмолилась Ксения.

– Думаешь, у него остались чувства к тебе?

– Может, и остались. Только это ничего не меняет.

И дело даже не в том, что он подбил глаз своей девушке, а после этого дал номер ее телефона сопернице, которая мечтала до нее добраться. Просто между ними никогда не было любви. Того, что придает отношениям между людьми ценность и смысл. Того, что делает эти отношения достойными пролитой крови. Не было любви, была привычка и некоторая взаимная симпатия. Вещи сами по себе не плохие, но исключающие всякое движение вперед. Лишенные творческого потенциала.

– Пожалуй, ты права. И мне, если честно, этот твой парень нравится гораздо больше, чем тот… Он тебе подходит.

– Надеюсь.

– А эта женщина… эта Илона… она все еще любит его?

– Господи, ну откуда мне знать? Я же не пифия, в конце-то концов!

На самом деле она много думала об этом. Глядя на Ника, лежащего на больничной койке (черные волосы на белой подушке, пронзительная синева только что казавшихся серыми глаз), она пробовала поставить себя на место Илоны и в отдельные моменты начинала понимать, какие чувства пробуждает в ней этот немногословный, сексуально привлекательный, чуть-чуть странноватый мужчина.

Его уязвимость в сочетании со стойкостью, самообладание в сочетании с дерзостью – о, как это возбуждает! Свойственная ему постоянная погруженность в себя, в мир собственных фантазмов. Только что он был с вами, и вот уже его с вами нет, хотя об этом свидетельствует лишь застывшая улыбка да некоторая отстраненность во взгляде… В иные минуты его хочется растерзать, в иные – зацеловать до потери сознания. Диковинный зверь, которого, возможно, удастся изловить, но не удастся удержать в клетке.

Убить его или отпустить на свободу? Выбирай одно из двух, потому что пытаться его приручить – дело заведомо безнадежное.

Убить?.. Жаль его.

Отпустить?.. Жаль себя.

Так вот и мечешься туда-сюда, отравленная легковоспламеняющейся смесью своих мучительных, противоречивых желаний.

Сидя на лавочке напротив фонтана «Каменный цветок», он закуривал одну сигарету за другой, а Илона все говорила, и говорила, и говорила… Казалось, ее не заставит умолкнуть даже второе пришествие Христа.

– Я здесь ни при чем, Ник, клянусь. Не знаю кто… Может, Борис. Он всегда тебя недолюбливал.

Ник молчал. Ему надоело ходить по кругу. За последние полчаса Илона столько раз меняла свои показания, что если бы дело происходило в кабинете следователя, ее уже давным-давно отправили бы за решетку. То «я здесь ни при чем», то «прости ради бога, я была сама не своя», «на меня нашло какое-то затмение», «я перестала контролировать свои действия»…

Она сама пошла на этот разговор. Сама предложила встретиться. Но когда они добрели по Главной аллее до фонтана и уселись на лавочку (впервые на его памяти Илона появилась на людях без охраны, очевидно, надеясь, что этот жест доброй воли не останется незамеченным), выяснилось, что она совершенно не представляет, о чем с ним говорить.

– По-твоему, это нормально – то, что я вынуждена жрать горстями таблетки и каждый вечер обмазываться с ног до головы какой-то гадостью? Посмотри на меня. Я выгляжу как дерьмо. Я вся чешусь. Я перестала спать. Ты должен что-то сделать, слышишь? Это… это бесчеловечно!

– Мыши плакали, кололись, но продолжали жрать кактус…

Он закурил следующую сигарету. Его слегка подташнивало, но он не мог понять, это от никотина или от близкого присутствия Илоны.

– Что? – переспросила она удивленно.

– Ничего.

Ник заставил себя посмотреть ей в глаза. Она заморгала и потупилась. Похоже, его новый имидж производил на нее устрашающее впечатление, хотя несколько минут тому назад она с жаром это отрицала.