Ирина Мельникова - Роман с Джульеттой

– Полина, – он взял девочку за руку. – Теперь мы можем поговорить спокойно. Конечно, уже поздно, и тебе нужно спать, но пойми меня. Я тоже очень беспокоюсь. Ты понимаешь меня?

– Понимаю, – тихо ответила Полина и оглянулась на дверь спальни. Близнецы, получив обещанное – он все-таки спел им «Три танкиста», – уснули почти мгновенно. Степка никак не хотел отпускать его руку, и Луганцеву пришлось осторожно разжать его пальцы. Он накрыл близнецов одеялом. Полина молча наблюдала за ним, а затем, так и не проронив ни слова, первой направилась в кухню.

Теперь она сидела за столом напротив него и уже не выглядела такой испуганной, как час назад.

– Мама не виновата, – Полина осторожно освободила руку из его пальцев. – Просто бабушка подвернула ногу… И мама… – Она вдруг закрыла лицо ладонями и всхлипнула. – Я очень боюсь за нее. Когда дядя Илья привез нас сюда и узнал, что мамы нет, он очень расстроился. И сразу уехал.

– Успокойся, – Луганцев погладил девочку по голове. – Получается, ваша мама была здесь? Почему же мне никто не сказал об этом?

Полина отняла ладони от лица. Глаза ее покраснели, она шмыгнула носом и нахмурилась. Помолчав мгновение, она, видно, на что-то решилась, потому что в упор посмотрела на него и строго попросила:

– Дайте честное слово, что не будете на нее сердиться.

– Сердиться? – опешил Луганцев. – С какой стати я должен сердиться на твою маму? За то, что она привезла вас сюда? Значит, была в том нужда. Она, видно, не знала, что бабушка подвернула ногу.

– Бабушка давно подвернула ногу, – Полина нахмурилась. – Она бы не смогла у вас работать. И мама… То есть тетя Оля ей посоветовала… То есть мама стала работать вместо бабушки…

Луганцев, точно отгоняющая мух лошадь, резко мотнул головой из стороны в сторону, стараясь вникнуть в то, что сообщила ему девочка.

– Послушай, – наконец произнес он, – ты хочешь сказать… Хочешь сказать, что вместо твоей бабушки на самом деле работала твоя мама? Но это невозможно!

Впервые в своей жизни он растерялся. Он мог предположить все, что угодно. Даже то, что Елена Владимировна намеренно скрыла свое родство с Алиной Заблоцкой. Все это было вполне объяснимо! Но чтобы такое? Его провели, как мальчишку! И ведь у него не закралось ни тени сомнения, что перед ним пожилая женщина! Черт возьми! Как он растекался перед ней, как выворачивал себя наизнанку, а она сидела с бесстрастным лицом, слушала его да еще давала советы, а он все принимал за чистую монету!

Забыв про Полину, Луганцев обхватил голову руками, стиснул зубы и едва сдержался, чтобы не застонать. Надо же так проколоться? Олух, распоследний олух и идиот! А Илья? Мерзавец и подонок! Мало того, что его подставил, так еще намеренно, изо дня в день изводил разговорами об Алине. А может, они сговорились? Может, все специально подстроено?

«Она здесь живет», – вспомнил он вдруг слова Никиты. Боже мой, целый месяц его водили за нос!

– У нас не было денег, – продолжала девочка. – В театре маме отказали… Она не хотела вас обманывать! – вскрикнула она с отчаянием. – Она спрятала Лиду у вас, чтобы ее не убили бандиты…

– Лиду, – спросил с отсутствующим видом Игорь, – какую еще Лиду?

– Мою сестру, двоюродную. Она стукнула по голове какого-то Тарзана.

Луганцев посмотрел на нее более осмысленно.

– Выходит, твоя сестра тоже жила здесь?

– Совсем немного. Но сегодня ей позвонил Егор. Лида ушла и потерялась. Дядя Илья сказал тете Оле, я нечаянно услышала, что Тарзан, наверно, специально выманил ее из дома, и мама отправилась ее спасать.

– Что еще рассказал этот дядя Илья?

– Я не знаю. Он сначала хотел привезти сюда только Степку и Никиту, а потом и меня забрал. А тетя Оля увезла к себе бабулю. Она не захотела ехать сюда…

– Все понятно, – сказал Игорь и поднялся из-за стола, хотя понятно ему было совсем немного. – Спасибо тебе, Полина. Иди спать, а я попробую дозвониться до дяди Ильи.

– С мамой ничего не случится? – тихо спросила девочка. – Мне страшно, а вдруг ее убьют?

– Не говори глупостей, – сказал устало Игорь. – Если за дело берется дядя Илья, никому ничего не грозит.

Полина ушла в спальню, а он наконец позволил себе закурить. До Ильи он так и не сумел дозвониться. Спиртное не лезло в горло, но даже оно не смогло бы избавить его от нехороших предчувствий. Злость разбирала Луганцева. Что-то гнусное происходило за его спиной, а он ничего не мог изменить в ситуации. Он то садился на стул, то принимался мерить шагами кухню, то и дело поглядывая на часы. Время приближалось к трем ночи, когда он услышал звук мотора.