Линда Ховард: Сердцеед

Так же быстро он повернулся и вышел из комнаты. Окаменевшая Мишель только через пару минут поняла, что он уезжает. Она побежала за ним и достигла передней двери как раз, чтобы увидеть, как он бежит под дождем в свой грузовик.

Он не относился к ней серьезно. Хорошо, почему он должен серьезно ко мне относиться?» - с горечью подумала Мишель. Никто и никогда серьезно не воспринимал ее. Она наблюдала, как он уезжает, облокотившись на дверь, ее ноги все еще дрожали и нуждались в дополнительной поддержке. Почему теперь? В течение многих лет она держала его на расстоянии тщательно взращенной враждебностью, но внезапно защитный барьер разрушился. Как хищник, он ощутил ее уязвимость и приблизился для убийства.

Мишель медленно закрыла дверь, отдаляя звук дождя. Тихий дом встретил ее, как напоминание о ее опустевшей жизни. Ей пришлось изо всех сил сжать челюсти, чтобы не закричать. Глаза оставались сухими, хотя ужасно хотелось плакать, Мишель не могла позволить себе потратить впустую время и силы на слезы и жалость к себе. Так или иначе, она должна держаться за ранчо, возместить этот долг, и держаться подальше от Джона Рафферти…

Последний пункт был самым сложным, потому что ей придется бороться с собой. Она не мечтала покорить его сердце – это было просто невозможно, но не могла запретить себе желать близости с ним. Ей хотелось ответить на его страсть, разделить ее с ним, утолить его голод и свой собственный, открыться ему так, как никому другому. Вина возникла в ее горле, почти душа ее. Она вышла замуж за другого человека, желая Джона, любя Джона, будучи одержимой Джоном. Так или иначе, Роджер, ее бывший муж, ощутил это, и его ревность превратила их брак в кошмар. На Мишель нахлынули воспоминания, и чтобы отвлечься, она отправилась на кухню, решив приготовить для себя кукурузные хлопья с молоком. Впрочем, то же самое она ела на завтрак, она слишком нервничала, чтобы готовить что-то более сложное. Ей с трудом удалось одолеть половину тарелки, прежде чем она внезапно бросила ложку и закрыла лицо руками.

Всю свою жизнь она была принцессой, любимой, обожаемой, единственной радостью родителей. Она родилась, когда им было почти по сорок, и они оставили надежду иметь детей. Ее мать была нежным, хрупким созданием, она вышла замуж из под крылышка собственного отца, под опеку мужа, и считала, что роль женщины в жизни заключается в наведении уюта для любимого мужа. Это не была обычная перспектива для ее круга, и Мишель не винила мать в этом. Лэнгли Кэбот защищал и баловал своих жену и дочь, это был их образ жизни, и он гордился этим. Когда мама умерла, всю свою любовь Лэнгли обратил к дочери, он хотел только одного – чтобы Мишель была счастлива, и ни в чем не отказывал ей. В те дни она с радостью позволяла отцу забрасывать ее с подарками и окружать роскошью. Ее жизнь казалась прекрасной, пока Лэнгли в один миг не перевернул все вверх дном, заявив, что продал дом в Коннектикуте, где Мишель выросла, и купил ранчо в центральной Флориде, недалеко от побережья. Впервые Лэнгли был глух к слезам и просьбам дочери. Ранчо было его мечтой, ответом на глубоко скрытую потребность, которую он много лет прятал под шелковыми рубашками, брюками с идеальной складкой и деловыми бумагами. Поскольку это было его мечтой, он проигнорировал слезы и истерики Мишель и весело уверил ее, что в ближайшее время она найдет новых друзей и полюбит ранчо. В этом он частично был прав. Она нашла новых друзей, постепенно привыкла к высокой температуре, и даже наслаждалась жизнью на ранчо. Лэнгли полностью реконструировал старый дом, он пообещал, что его любимая дочь не будет лишена комфорта, к которому привыкла с детства. Таким образом, Мишель привыкла к новой жизни и она ей даже начала нравиться. Отец заслуживал счастья, и ей было стыдно, что она попыталась отговорить его поначалу. Он так много сделал для нее, так что самое малое, чем она могла отплатить ему, это полюбить ранчо.

А потом она встретила Джона Рафферти. Сейчас Мишель не могла поверить, что даже после десяти лет разлуки она все еще влюблена в него, но оказалось все именно так. Она ненавидела его и боялась, и полюбила его так внезапно, с дикой страстной навязчивой идеей подростка, но, даже будучи подростком, она прекрасно осознавала: с таким как он ей не справиться. Она никогда не считала себя женщиной, способной приручить такого как он, она была слишком уязвима для него, а он был слишком силен. Он мог бы взять ее и использовать, но она никогда не смогла бы удержать его. Она была испорченным, избалованным ребенком, и даже не нравилась ему. Поэтому, в целях самосохранения Мишель постаралась сделать так, чтобы Рафферти и в голову не пришло приударить за ней.