Эдриан Маршалл - Милый, давай поженимся

Но, увы, подобное длилось недолго. Очень скоро Агнесс снова становилась натянутой струной со стальным блеском в глазах. Такая могла сдвинуть горы, повелевать всеми мужчинами планеты Земля, заодно быть президентом Вселенной и совмещать в себе огромную кучу всяких самых любопытных функций. Но такой Агнесс Фокси не верил, такую он мог подозревать, в чем угодно, и от такой он давно бы уже сбежал, если бы она чудеснейшим образом не перевоплощалась в его любимую ласковую кошечку…

По сути-то, конечно, Фокси любил обеих Агнесс, но каждую по-своему.

Что это за любовь такая, гадская плесень? — спрашивал он себя, когда Агнесс, сверкавшая, как стекла ее «лендровера», дарила Фокси свою загадочную полуулыбку и исчезала за дверью дома. Кто она — ведьма, оборотень? Как можно не знать о ней ничего и все же любить ее? И как может она любить меня, если тоже ничего обо мне не знает?

Когда Агнесс засыпала, Фокси, измученный подозрениями, ревностью и муками совести, гладил ее по волосам и шептал:

— Кошечка… Я так устал от всей этой лжи…

Тогда она улыбалась во сне, и ему казалось, что этот миг самый счастливый за весь день… Ресницы на ее смеженных сном веках трепетали, и Фокси осторожно проводил по ним подушечкой указательного пальца. Это был как будто поцелуй. Поцелуй на ночь.

— Кошечка… — снова шептал Фокси и касался ресниц Агнесс сухими горячими губами. — Как же я люблю тебя…

И в этом его порыве было столько глупой мальчишеской романтики, что Фокси самому себя становилось жалко. Хорошо, что ни Микки, ни Дин, никто из его друзей и знакомых не знает, во что он превратился. То-то было бы смеху…

Новость, о которой писала ему Агнесс, была грустной: Юджин Бигль выходила замуж за Питера Пальмана и прислала чете Корнуэлл-Данкан приглашение на свадьбу.

Поначалу Фокси решил, что Агнесс его разыграла, но, во-первых, на нее это было совершенно не похоже, а во-вторых, жена показала ему две открыточки с очаровательными цветочками, амурчиками, колечками и прочей дребеденью, которую так любят глупые молоденькие девушки.

Но Юджин Бигль, хоть и была молоденькой, не была глупой. Значит, все-таки брак по расчету, уныло констатировал Фокси.

Агнесс, глянув на расстроенное лицо Фокси, решила, что ее благоверный расстроился из-за самой Юджин Бигль.

— Если все так плохо, — саркастически усмехнулась она, — у тебя есть шанс это исправить. В конце концов, они еще не поженились… Дерзай… Я без проблем дам тебе развод — никогда не держу мужчин против их воли.

Ревность? Развод? Это что-то новенькое. Фокси не знал, радоваться ему или огорчаться.

— Кошечка, ты в своем уме? — рассмеялся он в лицо Агнесс. — О чем ты?

— Не нужно считать меня дурой, Фокси Данкан, журналист. — Агнесс прищурилась и стала действительно похожа на кошку. Очень злую кошку, от которой только что улизнул обед в виде симпатичной серенькой мышки. — Я отлично знаю, когда есть повод для ревности, а когда его нет. Мне даже не пришло в голову расспрашивать тебя о женщинах, которые названивают тебе в любое время дня и ночи, потому что я вижу — тебе на них совершенно наплевать. Но здесь я права. Я конечно же права. У тебя на лице написано, как ты расстроен из-за этой свадьбы. К тому же я прекрасно помню, как ты пялился на хорошенькую мисс Бигль на той вечеринке в честь открытия памятника. А помолвка, на которой ты болтал с ней без умолку? Не отрицай, меня это бесит… Ну я же права, Фокси?

— Гадская плесень… — простонал Фокси. Теперь перед ним стояла Агнесс, которой он еще не знал: Агнесс-ревнивица. И что делать с этой взбалмошной, уверенной в своей правоте женщиной, он не знал тоже. — Кошечка, ты что, правда думаешь, что я влюблен в Юджин?

Агнесс кивнула, еще сильнее прищурив злющие глаза.

— Понимаю, что фраза избитая, но я сейчас все объясню… — начал было Фокси, но Агнесс не собиралась его слушать.

— Не трудись. Я и так все знаю. — Она круто развернулась и вышла из спальни, где они всего пять минут назад мило ворковали и думали, какого цвета должны быть обои.

От Фокси Данкана не так-то просто было отделаться. Он в два прыжка догнал Агнесс, схватил ее за руку и развернул к себе. Она пыталась сопротивляться и билась в его объятиях, как птица, которую поймали в силки. Но Фокси продолжал держать ее руки, которые молотили упрямыми кулачками по его плечам.

— Дорогая Агнесс, — суровым тоном изрек Фокси. — Пока ты не успокоишься и не выслушаешь меня, я тебя никуда не отпущу. Поэтому потрудись взять себя в руки, моя дикая кошечка… Чем дольше ты будешь биться в истерике, тем дольше я буду держать твои милые бархатные лапки. Подумай об этом…