Беверли Брандт - Игра в свидания

— Нет, спасибо. Я… гм, встретимся в холле через минуту, — сказала Лейни.

Она отодвинула стул и встала, прижимая к себе салфетку с чеком, повернулась и увидела, что мистер Данфорт со своей спутницей уже рядом. Надо было срочно избавляться от чека, пока он ничего не заметил, поэтому она неуклюже попятилась и бросила все — салфетку и чек — на его стул. Путь гадает, как он там оказался, зато не застигнет ее с уликой в руке.

Лейни перебросила ремешок сумки через плечо и разгладила брюки.

Гордо вскинув голову, не оглядываясь, она пошла к выходу. Если ей удастся выудить кошелек и уйти, этот кошмарный вечер можно будет считать оконченным.

Тяжелая деревянная дверь даже не скрипнула, когда Лейни потянула ее на себя. Она осторожно переступила порог, как будто ожидала внезапного нападения. Убедившись, что в туалете царит тишина, она сделала еще один шаг, потом еще один и приблизилась к корзине, в которую бросила свой кошелек.

Морщась от отвращения, она заглянула внутрь.

Каждый раз, когда кажется, что ниже пасть нельзя… она падает ниже.

Год назад ничто не заставило бы ее рыться в мусорной корзине. Даже если бы она уронила стодолларовую банкноту, она все равно не полезла бы туда.

Это, решила Лейни, наказание за уверенность — пусть и кратковременную, — что она заслужила такую хорошую жизнь.

Теперь плакать поздно. Она пережила удар и теперь должна жить с последствиями.

Лейни закрыла глаза — ей было противно смотреть на то, что она собиралась сделать — и сунула руку в мусорную корзину.

— Там только бумажные полотенца, — пробормотала она самой себе, пытаясь нашарить кошелек.

В какое-то мгновение ей показалось, что она нащупала кожу кошелька, но потом стало ясно, что это обычный мусор, и она оттолкнула его. Закусив нижнюю губу и приподнявшись на цыпочки, она запустила руку поглубже.

Вот он. Это его уголок. Еще чуть-чуть.

Ее пальцы сомкнулись на кожаном кошельке именно в тот момент, когда дверь туалета открылась. Она поспешно выпрямилась и отскочила, однако при этом ударилась рукой о диспенсер для жидкого мыла.

И сразу стало ясно, что она оказалась недостаточно проворной, потому что позади прозвучал знакомый голос:

— Чем это ты тут занимаешься?

У сестры какие-то проблемы.

Триш Миллер покосилась на женщину, сидевшую на пассажирском сиденье. Да, она знает Лейни не так хорошо, как хотелось бы. Но откуда взяться близости в отношениях с человеком, который живет по другую сторону континента и наведывается раз в несколько лет? К тому же их никогда не связывали прочные сестринские узы. Они даже выросли отдельно и познакомились, когда Триш уже было за двадцать. Общим у них был только отец, и судя по тому, что Триш наблюдала в течение многих лет, у ее младшей единокровной сестры имелись какие-то нерешенные проблемы с ним, в результате чего оба осторожно кружили вокруг друг друга, стоило им оказаться в одной комнате.

Триш ощущала странную смесь угрызений совести и благодарности, когда размышляла о тех различных условиях, в которых выросли они с Лейни. Ее мать забеременела от красивого моряка, стоявшего в Джексонвилле — не имело значения, что он окончил школу только потому, что спал со своей учительницей английского. Та имела определенное влияние на других учителей и смогла обеспечить ему необходимое количество проходных баллов для получения аттестата. Не имело значения и то, что он записался в ВМФ коком, полагая, что если отправится в кругосветное путешествие за счет государства, то не надо будет много думать. Он не предполагал, что может полюбить службу или что ему понравится быть коком. Он также не предполагал, что обрюхатит первую встречную девушку по приходе во Флориду.

Мама Триш этого тоже не предполагала. Но когда симптомы беременности стали очевидными, Линда Ли Мабри сделала то, что считала наилучшим для своего ребенка. Она заявила Карлу Эймсу, что не выйдет за него.

Родители Линды Ли поступили совсем не так, как в историях о дочери, которая принесла в подоле. Они не прогнали ее из дома, и не принуждали выйти за нелюбимого, и даже не пытались выдать малыша за собственную ошибку середины жизни. Вместо всего этого они радостно встретили появление на свет своей внучки, игнорируя многозначительные взгляды соседей, с которыми встречались в церкви и в магазине. Вскоре «позор» их дочери был забыт.

Пять лет спустя Линда Ли вышла замуж и родила еще двоих детей, мальчишек. Отчим относился к Триш не иначе, как к благословению, то есть так же, как ее мать и дед с бабкой. За это Триш была благодарна.