Наталья Андреева - Дети белой богини

- Какую вину?

- Ведь это я в тебя стрелял.

В голове Завьялова зазвенело. И словно изда­лека, эхом повторилось: «...Это я в тебя стрелял». Какая-то Вселенская Глупость!

- Не понял. - Он откинулся на спинку стула, словно хотел быть, как можно дальше от Гора-нина.

- А ты думаешь - Косой? Помнишь, про щен­ков? - (Щенки? Какие щенки? Те самые? Алек­сандр еле заметно кивнул: помню). - Так вот ты для меня то же самое. Лучше бы ты умер тогда. Но ты не умер. Выплыл. Понимаешь, я не мог допустить, чтобы ты все разрушил. Я с таким тру­дом, год за годом, шел к этому. Двадцать лет!

Двадцать, Саша! Ступенька за ступенькой пар­нишка с Фабрики, из простой рабочей семьи ка­рабкался наверх. Университет, диплом юриста, следователь дознания, потом хорошая должность в прокуратуре, особняк в Долине Бедных, перс­пектива сделать блестящую карьеру. Все у меня было на мази. И только ты мне мешал. А я ведь предупреждал. Неоднократно. Помнишь наш пос­ледний разговор, в апреле, перед тем, как ты очу­тился в больнице? Я просил тебя не мешать. По-хорошему просил. Уговаривал.

- Но я, кажется, всегда уступал, - пробормо­тал Завьялов.

- Ты всегда лез на рожон, Саша, — грустно сказал Герман. - И в тот вечер тоже. Зачем по­лез, куда тебя не просили? Мое терпение, зна­ешь ли, имеет предел. Я вернулся, взял писто­лет и когда ты стоял на крыльце, выстрелил. Попал. Не понимаю: рука, что ли, дрогнула? А добить не смог. Директор рынка и его жена, ра­зумеется, сказали, что стрелял Косой. Да и ты в этом не сомневался. Я так надеялся, что в боль­нице ты умрешь...

Он хотел что-то сказать, но не смог. Слов не было. Весь воздух из шарика вышел. А Герман ждал. Потом не выдержал:

- Ну, что ты молчишь? Разве я мало для тебя сделал? Потом? А? Маша догадалась первой о том, что с тобой происходит. Она взяла рисунок и показала его мне. Ночью разбили витрину, сло­мали манекен. Я тогда еще ничего не понимал. Думал, и в самом деле завелся маньяк, который действует по твоим рисункам. У меня дома Маша столкнулась с Вероникой. У нас, действительно, был деловой разговор. Меня к тому времени со­весть замучила. Ну как я мог? Выстрелить в луч­шего друга! Из-за чего? Из-за денег и карьеры! Но, выходит, можно и через дружбу переступить. Ты бы мне все равно покоя не дал, И дружба бы наша тебе не помешала. Так?

- Я... не знаю, - наконец, сумел выговорить Завьялов. - Мне Аглая предлагала. Но я... не смог. Не смог тебя предать.

- Выходит, ты лучше меня? - усмехнулся Гер­ман. - А я вот смог. Смог!

- Все равно не понимаю. Как? Почему я убил Машу?

- А вот тут логическая задачка, сыщик. Все просто. Потом, когда мать нашла окровавленный костюм, я это понял. Ты бы сообразил гораздо быстрее. Маша позвонила мне и сказала, что на­шла в шкафу костюм. У нее не осталось сомне­ний, что ты разбил витрину и сломал манекен. Она испугалась по-настоящему. И позвонила мне. Ей больше не к кому было обратиться за помо­щью. А у меня на руках была улика — ломик, ко­торым ты разбил машину. Я хотел его вернуть, чтобы не было никаких следов. Чтобы до тебя не дошло, какие подвиги ты по ночам совершаешь. Видишь, как я тебя берег?

- Продолжай.

- Она меня ждала. Открыла дверь, и мы про­шли в кабинет старшей сестры. Маша показала костюм. Я ей вернул ломик. Потом мы с полчаса разговаривали. Мое решение было такое: выждать еще немного и, если приступы твоего ночного гуляния повторятся, силком уложить тебя в боль­ницу. Словом, успокоил ее, как мог. Сказал, что предварительное следствие результатов не при­несет, приостановленное дело отправится в ар­хив и там затеряется. Кто разбил машину, кто сло­мал манекен и украл костюм - неизвестно.

- Постой... Насчет ломика. Как ты там очу­тился, у машины?

- Так хозяин же на меня налетел! Мол, я это сделал, из ревности! Ломик он сам зашвырнул под лавку, и я отправился его искать. Действительно, хотел проверить на отпечатки пальцев, ведь он здорово на меня наехал!

- Значит, ты ушел, а Маша забыла закрыть дверь?

- Нет, она-то как раз ее закрыла. Вспомни, как ты ее вызывал?

- Камешек кидал в окошко...

И тут... Он вспомнил слова Розы! «Был какой-то странный звук. Будто с крыши что-то покати­лось...» Конечно! Он бросил камешек в окошко на втором этайке! И Маша тут же спустилась вниз. Ночные визиты мужа были ей не в диковинку. Только она не знала, в каком он состоянии на этот раз!

- Я думаю, что вы прошли в кабинет стар­шей, — сказал Герман. — И ты увидел ломик и костюм, которые Маша оставила там до утра. Главное, костюм. Ведь ты же не помнил, что раз­бил витрину и украл точно такой же. Ты подумал, что это мой костюм, понимаешь? Что я его снял, и мы с Машей...