Татьяна Устинова - Всегда говори «всегда»

– Я хотел бы знать, какие у меня перспективы, учитывая, что мне не двадцать пять лет.

– По-моему, самые радужные, – Ольга заговорила быстро и уверенно. – Реклама только чуть-чуть подтолкнет ситуацию, а так у вас достаточно прочная репутация и…

– Вы живете одна?

Что? Что он спросил? Нет, это невозможно. У нее галлюцинации. Не мог Барышев такого сказать. И вообще – ему глубоко плевать, одна она живет или с кем-то.

– Ольга Михайловна! – Барышев наклонился ближе, заглянул ей в глаза. – Я спросил. Вы должны ответить. Или… как это называется… я задал некорректный вопрос?

– Я живу… с детьми. У меня их двое. Миша и Маша.

– И мужа на самом деле нет?

Ольга покачала головой.

– И не предвидится?

– Почему вы спрашиваете, Сергей Леонидович?

– Не хочу оказаться в глупом положении или… впустую потратить время.

Барышев взял у нее из рук ключи от машины, нажал кнопку. Машина весело пискнула. Он открыл дверь:

– Завтра поедем в аэропорт на моей машине. Водитель заедет за вами, если вы позвоните и скажете секретарю адрес. Садитесь, пожалуйста.

Ольга послушно села. Барышев посмотрел на нее сердито, насупился:

– Знаете, сначала вы совсем мне не понравились. Там, на стоянке. Я дико не люблю, когда на меня кричат. Так вот я должен сказать, что сейчас вы мне нравитесь. До свидания.

Захлопнул дверь и быстро пошел обратно, к офису.

В Новосибирске они пробыли двое суток.

Прямо с самолета Барышев повез Ольгу смотреть комбинат, потом они поехали в местную администрацию, и ей битый час рассказывали, как Сергей Леонидович поддерживает ее, администрации, социальные программы и как это прекрасно, что его комбинат обеспечит работой полторы тысячи человек. Они были в городской больнице, которой Барышев тоже, оказывается, помогал, закупал какое-то новомодное сложное оборудование, выпили коньяку с главврачом и отправились в художественную галерею, потому как мецената Барышева там уже ждали местные деятели искусства. Искусство, как выяснилось, он тоже без спонсорской помощи не оставил…

Сибирские деятели искусств оказались людьми в высшей степени хлебосольными, встреча с ними затянулась до глубокой ночи, и Ольга почти не помнила, как они вернулись в гостиницу. И очень себя зауважала, когда ей в восемь утра удалось совершенно самостоятельно, без посторонней помощи, спуститься в холл, где ее уже ждал Барышев – свежий, умытый, бодрый, будто и не выпивал вчера с художниками до четырех утра…

Ольга боялась, что программа на день будет такая же насыщенная, как и накануне, но Барышев сказал, что на сегодня у них только одна поездка – в академгородок. Но сначала – хорошая порция кофе.

После второй чашки кофе Ольга окончательно пришла в себя, голова перестала кружиться, только руки немножко дрожали.

– Смотрю, художники на вас произвели впечатление, – Барышев усмехнулся. – Но вы боец, Ольга Михайловна. С художниками наравне – это, знаете ли, не каждая женщина выдержит… Хотел сказать вам спасибо за то, что вы так хорошо подготовились, да еще за такой короткий срок. Вы профессионал.

– Я старалась, Сергей Леонидович.

– А с кем остались ваши дети?

– С моей подругой. Они ее обожают. А она – их. Кормит все время…

– Профессионал, боец, – Барышев смотрел, как она пьет кофе, двумя руками обхватив чашку. – И очень красивая женщина. Я от этого все время чувствую себя дураком.

Это хорошо. Просто прекрасно, что он чувствует себя дураком. Можно считать, что они тут на равных.

– Куда делся ваш муж?

А вот про мужа ей говорить совсем не хотелось. Муж остался в другой жизни, там ему и место.

– Это целая история, Сергей Леонидович.

– Расскажете?

– Это не слишком красивая история.

– Обойдемся без красоты.

– Только не сейчас, Сергей Леонидович, ладно? Я сейчас не хочу рассказывать… некрасивых историй.

Ни сейчас, ни потом – никогда.

– Расскажите лучше вы что-нибудь.

– Ладно. У меня тоже есть не слишком красивая история. Отец однажды меня уличил – я джинсы американские у фарцовщиков купил. Так он меня чуть в милицию не сдал, так был возмущен, что его сын водится с идеологическим противником! Он тогда кричал, что надо было меня посадить, чтобы впредь была наука.

Невероятно! Посадить?! Сына?! За джинсы?!

Он улыбнулся:

– Если бы он меня тогда посадил, я бы сейчас не строительством занимался, а нефтью торговал. Как все большие ребята.

Ольгу передернуло.

– Не стоит так шутить, Сергей Леонидович. Тюрьма – это ужасное место. Никакая нефть того не стоит. А… кто у вас отец? То есть вы говорили, что ученый…