Филлис Уитни: Морская яшма

Гадкая девчонка разбила вдребезги все мои надежды и радостные упования, день потерял праздничные краски. В окно с подветренной стороны я едва могла разглядеть размытый дождем пейзаж, но очень старалась сосредоточиться на нем и не обращать внимания на противную спутницу. Однако девчонка не позволила надолго забыть о себе. Она наклонилась ко мне, показывая пальцем в окно.

— Вон там! Мы поворачиваем, отсюда виден мыс. Можно разглядеть дом, если хотите, только смотрите быстрее.

Я прижалась лицом к затуманенному стеклу. Я и сама узнала бы этот дом, ведь отец столько раз описывал его! На самом-то деле дом состоял из двух трехэтажных домов, соединенных вместе. В меньшей части помещался центральный дымоход. Богатые Бэскомы сделали большую пристройку, отчего основной дом, сооруженный за столетие до них капитаном китобойного судна, превратился в крыло. Белые доски обшивки придавали дому благородный и изящный вид. Старая часть не имела украшений, кроме аккуратных зеленых ставен, а пристройку с двух сторон опоясывала веранда со стройными колоннами. Веранду, очевидно, пристроили еще позже, потому что она не соприкасалась с парадным крыльцом, которое, впрочем, от этого ничуть не проиграло. Тонкие коринфские колонны обрамляли нишу двери, над которой располагался полукруглый стеклянный витраж в форме веера. К двери от дорожки вело несколько закругленных ступеней. Картина возникла у меня перед глазами, промелькнув сквозь дождь, потом мы свернули на дорогу к мысу.

— А вот и маяк! — крикнула Лорел мне в самое ухо.

И снова я только мельком увидела приземистое здание из серого гранита, над которым поднималась башня. Разумеется, я все знала про маяк. Он стоял на этом мысе, предупреждая об опасности и приветствуя китобойные и рыболовные суда, когда те приходили в порт. В детстве и юности отец часто забирался на башню и смотрел в море. В наши дни, как он мне рассказывал, маяком давно уже не пользуются, и он стоит заброшенный, а на другом берегу гавани построили новый.

Карета остановилась, и по счастливому стечению обстоятельств ливень ненадолго прекратился. Джозеф соскочил на землю, капли брызнули с его дождевика во все стороны. При виде Лорел кучер издал досадливое восклицание, бесцеремонно стащил ее вниз и шлепком направил к дому. Мне он помог спуститься более пристойным образом, потом вернулся к карете за сумкой и чемоданом. Я поскорее юркнула в белую калитку в белой же дощатой ограде и побежала по вымощенной кирпичом вязовой аллее к крыльцу. Мокрые деревья осыпали меня дождем. Где-то за домом свирепо залаяла собака. От этого лая, если бы я тогда обратила на него внимание, волосы встали бы дыбом. Но Лорел уже распахнула дверь в холл, где не было света, и жестом пригласила меня войти. Я подобрала юбки и поскорее взбежала по мокрым ступенькам в долгожданное сухое и теплое прибежище от непогоды.

Именно тогда мне дано было впервые испытать один из странных уколов острого предчувствия. Может быть, меня подготовила к нему эта девочка и ее враждебность. Веселое настроение улетучилось, во мне нарастали подавленность и тревога. Я рассчитывала на теплую встречу, на то, что на новом месте все будут относиться ко мне как к своей, а тут вдруг нерешительно замерла на темном, негостеприимном пороге.

Сперва мне показалось, что сумрачный холл пуст, но это было не так. Во мраке позади маленькой фигурки Лорел стояли трое. Пока я колебалась, испуганная молчанием этой троицы, и выжидала, кто же из них заговорит первым и поздоровается со мной, они не мигая смотрели на меня. Болезненно холодная вспышка молнии с ослепительной яркостью озарила сцену, навеки запечатлев ее детали в моей памяти. Следом раздался такой раскат грома, что дом затрясся.

На лестнице стояла женщина в пышном темно-красном платье с турнюром. В руках она держала незажженную лампу в виде стеклянного цилиндра. Женщина наклонилась, чтобы рассмотреть меня, и взгляд ее был просто злобным. За всю мою жизнь еще никто не смотрел на меня с такой ненавистью. Я была потрясена, почти физически ощутив поток этой злобной ненависти. Потом снова воцарилась тьма, еще более непроглядная после яркой вспышки. Резким порывом пронесся ветер — это распахнулась дверь черного хода, и снова я услышала безумный лай снаружи. Грянул гром, задребезжали стекла, где-то недалеко в землю ударила молния.

Во время второй вспышки я разглядела, что остальные двое — мужчины. Первый из них, в желтой зюйдвестке, наверное, как раз собирался уходить, когда появилась я. Он так и замер на пороге. Я заметила его поразительное сходство с Лорел. Ошибки быть не могло — это ее отец. Мерцающими в неверном свете, темными глазами он рассматривал меня почти с такой же неприязнью, что и женщина на лестнице.