Филлис Уитни: Окно с видом на площадь

— Расскажите мне о себе, — попросил он, и я оценила богатство и глубину тембра его голоса, более теплого и привлекательного, чем прежде, когда он говорил холодно и официально. Снова, вероятно, на лице у меня отразились недоумение и удивление, ибо он тут же добавил: — У меня есть причины просить об этом.

К этому времени я уже не выглядела так, как хотела бы выглядеть при появлении в этом доме. Я чувствовала, что выгляжу моложе, чем хотела бы, и мне не нравилось, что меня так откровенно оценивают и изучают. Я пришла сюда, чтобы предложить свои услуги его жене. Почему же он собирается задавать мне вопросы?

Тем не менее, я начала несколько холодно рассказывать ему, как я получила в наследство от матери ее дело, и упомянула имя той клиентки, которая поддерживала меня и находила мою работу удовлетворительной. Я не успела рассказать много, потому что он остановил меня нетерпеливым жестом руки.

— Нет, нет, это я все знаю. Я хочу услышать только о вас. Расскажите мне, из какой вы семьи и как вы жили.

Еще более обескураженная, я умудрилась дать краткий отчет о том, где я жила, когда была ребенком, о гибели моего отца на поле битвы, и о том, как я научилась помогать матери.

— Ваше образование? — отрывисто спросил он.

Я назвала известную школу для молодых леди, которую посещала, и объяснила, что мои родители, помимо этого, еще нанимали мне учителей.

Все это он выслушал с той же нетерпеливостью, и я удивилась про себя, почему это он вообще начал меня расспрашивать. Когда я замолчала, не зная, что еще сказать, он взял резное пресс-папье из слоновой кости со стола и машинально начал перекладывать его с руки на руку, как бы стараясь определить его вес.

— У вас есть особый интерес к чему-либо? — спросил он. — Какой предмет вам нравился больше других?

— Мне очень нравились история и география, — ответила я. — Мой отец помогал мне и воспитывал во мне интерес к далеким странам и к античности.

Мне показалось, что на лице его промелькнули внимание и удивление, но следующий вопрос не имел ничего общего с моим образованием.

— У вас был брат, не так ли?

Мне совсем не хотелось говорить о Ричарде. Смерть настигла его в таком раннем возрасте — как раз незадолго до дня его рождения, когда ему должно было исполниться двенадцать. И все же, хотя я очень сильно скучала по нему и еще не могла заставить себя убрать его игрушки и любимые вещицы, я знала, что эта смерть означала избавление от ноши, которая была слишком тяжела, чтобы ее вынести.

С гораздо большим самообладанием, чем до этого, я посмотрела мистеру Рейду в глаза так же внимательно и оценивающе.

— Мой брат погиб вместе с моей матерью, — тихо сказала я.

Может быть, что-то и смягчилось в нем, но его слова звучали так же отстранение и бесстрастно:

— Я могу понять боль, причиненную вам недавней потерей, мисс Кинкейд. Одна из наших общих знакомых рассказала мне, как вы были добры к вашему брату и как это помогало ему справляться со многим, использовать все свои возможности. И все это благодаря вашему вниманию и заботе.

— Мой брат получил травму при рождении. И умственно он никогда бы не смог подняться выше уровня ребенка, — сказала я с достоинством и замолчала, не понимая, что означал этот допрос.

Человек за столом опустил пресс-папье на стол, а я машинально проследила глазами за движением его рук, длинных и тонких, с сильными, подвижными пальцами. Он резко поднялся и шагнул к окну за письменным столом. Он смотрел на улицу и не глядел на меня. Как только он отвел от меня глаза, я переменила позу, усевшись немного поудобнее, и как будто сбросила с себя наваждение.

— Зачем вы спрашиваете меня об этом? — спросила я.

Его взгляд оставался прикованным к улице и к площади, и он заговорил, не оборачиваясь, через плечо:

— Моя жена пригласила вас прийти сюда сегодня по моей просьбе. Ни она, ни я не заинтересованы в вашем мастерстве портнихи. У нее есть сын — сын моего умершего брата. Это трудный, неуравновешенный мальчик. Ни его мать, ни я, ни его учитель, ни гувернантка не можем с ним справиться. Он ни на кого не реагирует. Мы уже дошли до отчаяния. Не согласились бы вы, мисс Кинкейд, принять наше предложение посвятить себя этому мальчику?

Это предложение было столь неожиданно, что я могла только молча смотреть на него. Через некоторое время я нерешительно ответила:

— Но ведь у меня нет никакой подготовки, чтобы выступать в роли учителя. Забота о брате — это было просто. Ведь я его очень любила. Сомневаюсь, что я поступлю разумно, отказавшись от дела моей матери и пробуя силы в том, к чему совсем не подготовлена.