Линда Ховард: Нет больше слез

— Пойду включу отопление, — сказал он.

Милла спокойно сидела, обхватив колени руками, и смотрела в окно. Диас медленно встал и вышел из спальни. Оба дома по соседству были пусты. На самом деле, их дом был единственным обитаемым домом, сдающимся а аренду на этой улице. От этого Милле казалось, что они с Диасом остались одни на всём белом свете, не смотря на то, что некоторые местные жители всё-таки существовали. Пару раз, гуляя по пляжу, она замечала одного-двух людей, которые занимались лёгкой утренней пробежкой, но большую часть времени этот пляж находился полностью в её распоряжении. Чувство бесконечного одиночества не покидало её. Не способствовал этому и монотонный ливень. Милла пребывала в мрачном настроении. Не совершила ли она прошлой ночью величайшую ошибку в своей жизни? А если даже и совершила, то можно ли будет вернуть всё назад?

Диас вернулся с её халатом и шлёпками, затем снова вышел, чтобы приготовить кофе. Он не был особенно разговорчив по утрам — впрочем, как и всегда — и это её устраивало. Милла вылезла из постели и поспешно завернулась в халат. Затем отправилась в ванную.

В ванной комнате была отдельная отопительная система, которую Диас так же предусмотрительно привёл в действие. Поскольку по площади ванная комната была намного меньше, то и нагрелась она значительно быстрее, что было очень удобно. Милла уставилась на своё отражение в зеркале. Волосы определённо были в полном беспорядке. Зато впервые за долгое время её глаза не были полны горя и печали. И пусть они не искрились радостью, но в них теплилась жизнь. Милла включила воду и подождала, пока она окончательно прогреется, затем залезла под душ и быстро вымыла голову. Горячая вода прекрасно расслабляла напряжённые мышцы, которые напомнили ей о том, каким требовательным в постели был сегодня ночью Диас. Он был страстным любовником, но, не считая первого раза, отнюдь не нежным. В этот раз он хотел её не так, как это было, когда они занимались любовью первый раз. И хотел он её не только физически. Милла задумалась над тем, что же изменилось, но это ускользало от неё. Она задалась вопросом, неужели всё из-за того, что и сам Диас был всегда ускользающим и неуловимым, отстранённым? Но этой ночью он был не таким. И это изменение было самым поразительным!

Высушиваясь насухо, она машинально коснулась своего бедра, что бы убедиться в наличии противозачаточного пластыря и внезапно застыла. Под пальцами не было ничего кроме безупречно гладкой кожи. Испугавшись, Милла уставилась на своё отражение в зеркале, поскольку только сейчас вспомнила, что уже давно перестала носить его. Вот уже около трёх недель, если быть точной.

До этого у неё были критические дни. Она смутно вспомнила время, когда Диас покупал для неё тампоны. Обычно она носила противозачаточные пластыри около трёх недель, меняя их каждую неделю, а затем отклеивала и ходила без него целую неделю, в течение которой у неё была менструация. Следовательно, либо она сама отклеила пластырь, либо он просто отвалился из-за того, что она носила его дольше положенного срока. Но в любом случае, он утрачивал свою эффективность в течение одной недели. Она совершенно забыла о предохранении и наклеить противозачаточный пластырь, к сожалению, тоже не пришло ей в голову.

И ни что из этого не имело бы никакого значения, если бы не вчерашняя ночь.

На самом деле, Милла прекрасно знала, что вероятность того, что она забеременела — ничтожно мала. Организм обычно сопротивляется этому ещё в течение двух месяцев после снятия пластыря. Но бывали случаи, когда женщины всё-таки беременели вопреки ожиданиям.

Милла забеспокоилась. Она высушила волосы и в течение некоторого времени пыталась привести их в порядок, пока не почуяла запах свежеприготовленного кофе. Милла вошла в спальню, одела самые тёплые вещи, которые у неё были — вязаные штаны и фланелевую рубашку, и нахмурилась, как только поняла, что этих вещей она с собой не брала. Должно быть, Диас сам съездил за ними. В течение последних нескольких недель она мало на что обращала внимание, в том числе и на то, как часто приезжал и уезжал Диас. Теперь она надеялась, что подобное настроение больше не будет тревожить её.

Он как раз готовил завтрак, когда она вышла из спальни. Милла налила себе чашку кофе и выпалила:

— Я не ношу противозачаточный пластырь.

Он спокойно перевернул кусочек бекона, обжаривая его с другой стороны.

— Я знаю.

Из всех вещей, которые он мог произнести, эти два слова изумили её больше всего. Она уставилась на него: