Мэри Стюарт - Лунные пряхи

— Ладно.

Он с готовностью вскочил на ноги. Внешне он был очень похож на брата; конечно, более хрупкий, более нежный и в то же время угловатый, но в будущем обещал стать столь же сильным. Глаза, волосы, изгиб бровей — все как у Марка; впрочем, сходство было не только внешним, и в этом мне еще предстояло убедиться.

— Куда мы идем? — отрывисто спросил он.

— В данный момент возвращаемся вдоль оврага. Здесь неподалеку есть одно место — кипарисовая рощица, которая хорошо видна сверху. Туда я и направляюсь. Если Марк с Ламбисом где-то поблизости, они наблюдают за окрестностями и наверняка подадут какой-то сигнал, а затем мы сможем подняться прямо к ним, через овраг. А если нет, что ж, пойдем искать яхту.

— Если она все еще на месте.

Мысль эта тоже меня беспокоила, но я не собиралась в этом признаваться.

— На месте. Они же знали, что если ты освободишься, то двинешься прямиком туда — а куда еще ты мог бы пойти? Даже если они снова ее перепрятали, держу пари, они все время следят, не появишься ли ты.

— Будем надеяться. Если ты собираешься подняться наверх, на открытое пространство, мне лучше побыть здесь, внизу?

— Да. И куда бы мы ни пошли, будем держаться под прикрытием. Как бы то ни было, слава богу, одна из моих проблем отпала сама собой — ты знаешь дорогу к яхте. Пошли.

— Но как же ты меня нашла? — спросил Колин, перебираясь вслед за мной через речушку и шагая по узенькой тропке вдоль оврага.

— Шла по твоим следам.

— Что?!

— Что слышал. И кстати, это дело мы должны поправить, прежде чем уйдем. Ты оставил несколько четких следов возле камней, по которым переходил через ручей. Сотрешь их, пока я прогуляюсь до кипарисовой рощицы?

— Ладно, но откуда ты узнала, что они мои?

— А я и не знала — думала, что Марка. У вас обувь одинаковая.

— Помилуй, Никола, но у него ж на три размера больше!

— Об этом я просто не подумала. К тому же ты поскользнулся на грязи, и отпечатки носка и пятки получились размытыми, так что следы казались длиннее. Если бы я не узнала подошвы Марка, я б на них и внимания не обратила. Но в тот момент я… в общем, я как раз о нем думала. Все равно лучше сотри их.

— Черт… — Колина, кажется, всерьез расстроило это свидетельство его неумелости. — О следах я даже не подумал. Наверное, из-за того, что было темно, да и я порядком измотался…

— У тебя и без того забот хватало. Ну вот, пришли. Вон, видишь их? Ладно, я поднимусь наверх и, если никого не увижу, подам тебе знак, что все в порядке, тогда сможешь выйти из-под укрытия и разобраться со следами, пока я схожу вон туда и подожду зеленого света. — Я замолчала и неуверенно посмотрела на него. В тени деревьев он казался удивительно похожим на брата, это даже смущало. — Слушай, а ты… ты точно будешь здесь, когда я вернусь?

— Уж об этом не беспокойся, буду, — ответил Колин, — Но погоди…

— Что?

Вид у него был встревоженный.

— Знаешь, не нравится мне, что ты туда пойдешь: вдруг это опасно? Нельзя ли как-нибудь по-другому придумать?

— До тех пор пока не обнаружат тебя, мне ничего не грозит, даже если я нос к носу столкнусь с Джозефом, — твердо сказала я. — А ты здорово похож на своего брата, верно?

— Ага, — изрек Колин и ухмыльнулся.

Он ждал, стоя в пятнистой тени, пока я выбиралась из оврага. Наверху я осмотрелась. Пейзаж был столь же безжизненным, как в первые четыре дня Сотворения мира. Знаком показав Колину, что все в порядке, я поспешила к кипарисовой рощице.

Дорожка была ровной, солнце — ярким, а небо — чудесного, ослепительно голубого цвета. Под ногами мелькали крохотные желтые цветочки, словно драгоценные камни, разбросанные в пыли. Над кустиками лаванды щебетали щеглы, а пятнистая змейка, скользившая вдоль тропинки, казалась столь же красивой, как они…

В сущности, все было таким же, как и час тому назад, только теперь я чувствовала себя счастливой. На душе было легко, ноги сами несли меня, и я чуть ли не бежала по каменистой тропинке к темневшей вдали роще.

Я размышляла, как побыстрее привлечь внимание Марка и Ламбиса. Впервые мне пришла в голову мысль, что соблюдать абсолютную тишину у меня нет никаких причин. Мне хотелось петь. Так почему бы не спеть что-нибудь?

Я запела. Голос мой веселым эхом разнесся среди скал и замер в кипарисовой рощице. Вспомнив, как разносились звуки на этом склоне вчера, я подумала, что меня ясно услышит любой человек, находящийся поблизости.

Я намеренно остановилась перед самым густым участком рощицы и помедлила, будто бы желая насладиться пейзажем. Затем откинула голову и, заслонив глаза от солнца, пристально вгляделась в направлении лощины.