Мэри Стюарт - Лунные пряхи

Я отрывисто произнесла:

— Вы ведь приплыли сюда на лодке, да? Она принадлежала тебе?

При этих словах он так резко вскинул голову, что горящая спичка выскользнула из его руки и упала среди сухих иголок можжевельника. Он машинально помахал ладонью, разгоняя крошечную спираль голубого дыма. Если он и обжегся, то виду не подал. Глаза его не мигая смотрели на меня.

— На… лодке?

Ну да, на лодке. Я слышала, как ты что-то там говорил Марку о «каике». — Я улыбнулась. — Господи боже мой, уж в таком-то объеме кто угодно понимает по-гречески. К тому же Марк соврал насчет того, как вы сюда добрались. Никакое шоссе с востока сюда не идет, на самом деле через эту часть Крита проходит всего одно шоссе, и, если бы вы добирались по нему, вам ни к чему было бы задавать мне столько вопросов о том, как дойти до деревни. Если бы Марка не лихорадило, он бы сообразил, что я распознаю такую глупую ложь. Итак? Приплыть сюда на яхте, подвозящей продукты из Ханьи, вы не могли, потому что она швартуется в Агиос-Георгиос, и в таком случае вы опять же знали бы дорогу туда. Так это была твоя лодка?

Последовала пауза, а затем:

— Да, моя.

— И где она теперь?

Последовала еще более долгая пауза. Потом он неохотно махнул рукой в направлении невидимой отсюда части побережья, скрытой от нас скалами, куда-то на восток:

— Вон там.

— Ага. Полагаю, на борту у тебя есть какие-то припасы — одеяла, продукты, медикаменты?

— Ну а если и есть?

— В таком случае их надо доставить сюда, — спокойно заметила я.

— Но как? — Произнес он это со злостью, но по крайней мере, подумала я, он меня хоть слушает. Его прежнее недоверие ко мне прошло, возможно даже, он почти готов отнестись ко мне как к возможному союзнику. — Ты можешь не найти яхту. Добираться туда нелегко. И небезопасно к тому же.

Итак, он уже согласен принять мою помощь. Немного помолчав, я медленно проговорила:

— Знаешь, Ламбис, думаю, лучше бы ты все мне рассказал об этом… деле. Да погоди ты, послушай! Знаю, что ты мне не доверяешь по-настоящему, да и с чего бы? Но до сих пор ты был вынужден мне доверять, да и дальше придется опять же положиться на меня, когда я наконец отправлюсь вниз, в деревню. Так почему бы не довериться мне чуть больше? Почему бы не воспользоваться тем, что по воле случая я проходила мимо? Не исключено, что мне не удастся много для вас сделать, но хоть чем-нибудь помогу… и обещаю, что буду очень осторожна. Не стану лезть куда не следует, но ведь совершенно очевидно: я наделаю меньше ошибок, если буду знать, в чем тут суть.

Он не сводил с меня пристального взгляда темных глаз. Выражение их прочесть было невозможно, но, во всяком случае, в линии его рта не сквозила холодная враждебность. Казалось, он пребывал в нерешительности.

Я сказала:

— Кое-что я вроде бы поняла. Марка подстрелил человек из Агиос-Георгиос?

— Мы не знаем. Не знаем, кто это сделал.

Я раздраженно бросила:

— Если ты по-прежнему не желаешь сказать мне правду…

— Это правда. Неужели не понятно? Знай мы, откуда грозит опасность и почему, тогда мы знали бы, что делать. Но мы не знаем. Вот почему я боюсь идти в деревню и просить кого-то помочь — даже старосту. Я не знаю, было ли это семейным делом и кто в нем замешан. Ты из Англии, возможно, ты жила какое-то время в Афинах или даже в Пелопоннесе…

Я кивнула.

— …Но ты все равно не знаешь, что за жизнь в таких горных деревушках на Крите. Это дикая страна, все еще дикая, и не всегда здесь правит закон. Здесь, на Крите, иногда все еще убивают из-за семейных дел, понимаешь? У них все еще существует… не знаю, как это назвать, ну, семейные убийства и месть…

— Вендетта. Кровная месть.

— Да-да, «вендетта» — это я понимаю: убийства из кровной мести. Кровь смывают кровью. [1] Шекспир У. Макбет. Акт III, сцена 4. Перевод Б. Пастернака.

Он произнес эту непроизвольно вырвавшуюся строку из Шекспира совершенно будничным тоном, от которого у меня мурашки поползли по коже. Я вытаращила глаза.

— Ты что, хочешь сказать, что Марк кого-то ранил или убил — по ошибке, наверное? И в отместку кто-то выстрелил в него, кто-то, кого он не знает? Но это же чушь! То есть, думаю, такое могло бы случиться в стране, подобной Криту, но уж теперь-то они наверняка поняли…

— Никого он не убивал. Не в этом была его ошибка. А в том, что он видел, как совершилось убийство.

У меня перехватило дыхание.

— А… понятно. А ошибка убийцы заключалась в том, что Марк до сих пор жив и может обо всем рассказать?