Кейт Ноубл - Легкомысленное пари

— Ничего, — отозвалась Филиппа, — потому что я и дальше намерена побеждать.

Филиппа Беннинг умела входить в гостиную так, что это становилось событием. Гости прерывали беседу на полуслове, выкручивая шеи в ее направлении. Толпа расступалась перед ней, как море перед Моисеем.

Да, Филиппа Беннинг знала, как надо обставить свое появление. Это было настоящее шоу. И поэтому ей было крайне досадно, что, когда она появилась в «Олмаке», маркиза там еще не было.

— Боже, но ведь они через двадцать минут закрывают двери, — прошептала она Норе с разочарованной улыбкой.

— Но он ведь твердо пообещал тебе, что будет здесь? — спросила та, кивая попутно каким-то знакомым.

— Абсолютно твердо, — ответила Филиппа, но, помедлив, добавила: — Впрочем, не совсем…это не в его манере… Он просто поинтересовался, сможет ли он застать меня здесь в это время.

— Да, это трудно считать обещанием, — согласилась Нора.

— Спокойно, еще есть время, я не собираюсь падать духом из-за того, что он не присутствовал при моем появлении.

— Браво!

Едва Филиппа прибыла, как тут же была приглашена на паркет и вызывала всеобщее восхищение. Впрочем, она привыкла посмеиваться над теми, кто восхищался ею и следил за ее успехами. И в особенности это касалось миссис Херстон в ее пурпурно-сливовом тюрбане. А заодно и миссис Маркем в тошнотворно-желтых перьях.

— До чего же чудесно одета сегодня миссис Беннинг: этот глухой верх, эта юбка из шифона с кружевом…

Но на этом восторженная тирада миссис Херстон, сопровождавшаяся дикой жестикуляцией, оборвалась, поскольку она случайно выплеснула бокал оранжада на белоснежный парадный верх мистера Уорта, который случайно оказался поблизости.

Противная вещь этот оранжад.

Филиппа на мгновение ощутила жалость к нему, видя, как он, весь сжавшись, покидает бальный зал. Но затем она вспомнила, как некстати подхватил он Норину перчатку в парке, и решила, что бокал оранжада был послан ему в наказание. И тут же выкинула его из головы, вернувшись к своим обычным грезам, витавшим вокруг персоны маркиза. Все эти десять минут, проведенные в бальном зале, она постоянно украдкой обращала свой взор к парадным дверям, надеясь на его появление. И, наконец, ее пристальное наблюдение было вознаграждено. Едва мистер Уорт исчез за массивными дверями, как появился маркиз Бротон.

Филиппа не верила своим глазам, у нее перехватило дыхание. Ее партнер, мистер Грин, был не слишком доволен ее отрешенностью, но проявлял сдержанность. По счастью, Филиппе удавалось сохранять природную ловкость и грациозность, и она ни разу не сбилась с такта.

Бротон возник как сияющий золотой бог. Блеск бриллиантов на его запонках и нагрудной булавке затмевал освещение. Позже пронесся слух, что у одной из юных девиц помутилось сознание при виде его во всем этом блеске и с гривой золотых волос.

Но Филиппа обратила внимание на другое — на какую-то усталость в его глазах, словно он был давно пресыщен тем, что видел в зале, или его терзала какая-то тайная тревога. А может быть, он искал ее?!

И она, наконец, поймала его взгляд. Бротон пробился к ней сквозь восхищенную толпу как раз к концу танца. Она сделала вежливый реверанс мистеру Грину, и тот, видя новое направление сюжета, почел за благо удалиться, не тратя лишних слов.

— Миссис Беннинг, — произнес Бротон своим сочным баритоном. — Как же я рад, что вижу вас здесь!

От одного звука его голоса у нее пробежали мурашки по спине — только Бротон был способен так подействовать на нее.

Однако еще приятнее было то, что теперь весь зал гудел, как пчелиный улей.

— Это и есть Бротон?

— Полагаю, да. Он кланяется миссис Беннинг.

— Он поцеловал ее руку?

— Он поцеловал бы и выше, но вы видите, какой у нее монастырский вырез…

Для одной из дам, миссис Кройтон, имевшей на выданье трех дочерей без всяких перспектив на замужество, слышать такие диалоги было просто невыносимо. Это подтвердило и ее замечание, сделанное несколько визгливым тоном.

Бротон моргнул несколько изумленно, а затем поднес руку Филиппы, затянутую в перчатку, к своим губам и держал ее там несколько затянувшихся минут, пока не услышал глухой вздох и слова «Мой Бог!» из уст миссис Кройтон и последовавший затем шорох юбок ее и ее дочерей, демонстративно покидавших сцену. Все это время он не отрывал глаз от Филиппы, а затем повел ее танцевать.

В «Олмаке» только недавно разрешили у себя вальсы — этот танец все еще казался скандальным из-за близкого контакта между партнерами. Но легкая музыка на три четверти такта становилась все более популярной, и запреты падали, как замки во время осады.