Кей Хупер: Две женщины и мужчина

Вчера утром Фейт приняла долгожданную ванну, и, хотя сестре потом пришлось помочь ей сушить волосы, так как она израсходовала на это все силы, результат того стоил. Она почувствовала себя гораздо лучше, а волосы приобрели золотисто-каштановый оттенок, отчего ее бледное лицо словно стало светиться.

Теперь ей казалось, что это лицо могло привлечь красивого мужчину со светлыми волосами и проницательными серыми глазами, взгляд которых свидетельствовал о том, что он привык получать то, что хотел.

Как же его звали? И если у них была связь, почему он ни разу не навестил ее в больнице?

У Фейт на этот счет не было никаких предположений.

Однако цветы от Дайны Лейтон продолжали приходить раз в неделю даже после ее исчезновения. У Фейт хватило смелости позвонить в магазин, где ей сообщили, что заказ был оплачен на неделю вперед.

Очевидно, больше никого на свете не заботило пребывание Фейт в больнице — или исчезновение ее из той жизни, которую она вела до несчастного случая.

Где же этот загадочный блондин?

Как он мог настолько запечатлеться в ее памяти — фактически остаться единственным реальным воспоминанием, — если совсем недавно не был важной частью ее жизни?

Вошла сестра, неся стопку журналов. Это была женщина с мягким голосом и по-матерински ласковыми руками.

— Спасибо, Кэти. — Фейт посмотрела на аккуратно подстриженные, лишенные лака ногти сестры, потом перевела взгляд на собственные, все еще кажущиеся обгрызенными ногти. — Кэти, у вас случайно нет пилочки для ногтей?

— Сейчас принесу. — Сестра положила журналы на кровать и улыбнулась: — Сегодня вы выглядите куда лучше, милая. Значит, и чувствуете себя лучше.

— Да, спасибо. — Фейт улыбнулась в ответ.

— Доктор Бернетт будет доволен. Вы ведь одна из его любимиц.

— Потому что он хочет написать обо мне статью, — рассмеялась Фейт. — Мы оба это знаем. Не так много пациентов приходят в себя после шестинедельной комы.

— Это верно, — кивнула Кэти. — А те, которые приходят, чувствуют себя куда хуже, чем вы. Глядя на вас, можно подумать, что вы просто долго спали.

Фейт не чувствовала себя, как будто просто долго спала, но не стала возражать симпатичной медсестре.

— Я знаю, что мне повезло. Вы и другие сестры очень мне помогли.

Кэти потрепала Фейт по плечу:

— Сейчас принесу пилочку.

Она вышла из палаты.

Теперь для Фейт не составляло труда находить в общении с окружающими нужные слова. Она внимательно слушала больничного психиатра и скрупулезно следовала его советам. Фейт соглашалась с предсказаниями медсестер, что ее жизнь скоро войдет в обычную колею. Она читала газеты и журналы, смотрела телевизор, стараясь ориентироваться в текущих событиях, заставляла себя улыбаться доктору Бернетту, не упоминая о не покидающих ее страхах и о том, что часто просыпается по ночам с жутким ощущением пустоты.

Впрочем, пустота постепенно заполнялась, но исключительно тем, что происходило после того, как Фейт впервые открыла глаза в больничной палате. Лица сестер и врачей постепенно становились знакомыми, как и расположение комнат на ее этаже и кабинетов физиотерапии двумя этажами выше.

Отвечая на вопросы, Фейт вспоминала то, что когда-то усвоила в процессе образования. Она без труда разгадала несколько кроссвордов и поняла, благодаря телевикторине, что неплохо ориентируется в истории и некоторых других науках. Факты, даты, события — в основном бесполезные мелочи…

Но из воспоминаний о прошлом оставались лишь мечты о блондине, которого, как казалось Фейт, она любила. Он снился ей еще дважды. Оба сна были краткими и похожими друг на друга — бурное веселье сменялось занятиями любовью.

Но она никак не могла вспомнить его имя, сколько ни напрягала память.

Фейт никому не рассказывала об этих снах. Они принадлежали только ей, и она цеплялась за них, как за якорь.

— Вот вам пилочка, Фейт. — Кэти вернулась в палату. — Но как насчет того, чтобы пройтись по этажу, прежде чем заняться ногтями? Это распоряжение доктора.

Фейт отнюдь не возражала против ходьбы. Хотя движения все еще слишком утомляли ее, они позволяли ей сосредоточиться на другом, отвлечься от изнуряющих мыслей, об исчезнувшем из памяти прошлом.

— Хорошо, — кивнула она, сбросив одеяло.

Четырнадцатого ноября, спустя три недели после выхода из комы и девять недель после несчастного случая, Фейт вернулась домой.

Она еще не совсем поправилась. Усталость наступала быстро, по ночам ее мучили кошмары, а эмоциональное состояние оставалось, мягко выражаясь, весьма хрупким.