Джейн Кренц - Пылай и сгорай

— Не стану вас обманывать, никто не знает, почему ваша тетя попала в лечебницу. Но очень не похоже, что это имело отношение к ее таланту. Она прекрасно с ним управлялась до тридцати лет.

— Но вы утверждаете, что ваши аналитики удивлялись, почему меня не посадили в сумасшедший дом?

— Психометрия яснослышания, особенно десятого уровня, один из самых трудных талантов, с которыми имеют дело, поскольку ощущения очень сильно выбивают из колеи. Без внешнего обучения по приобретению навыков, легко поверить, что вы сходите с ума. Люди вокруг вас обычно немедленно приходят к этому заключению и отсылают вас к докторам. И вы кончаете либо накачиванием лекарств, либо лечебницей. Будто сами накликали беду.

Рейн так крепко схватилась за подлокотники, что ногти впились в обивку.

— У меня все происходит так, словно какой-то незнакомец вторгается в мой разум. Ужасно глубоко и так неприятно. И все это заставляет меня чувствовать себя… оскверненной.

— Поверьте мне, пойманные мною мимолетные образы, что ощущает незнакомец, когда втыкает в чью-нибудь грудь нож, настолько же неприятны. Словно я сам убиваю. А уж что впоследствии я чувствую…

Зак резко оборвал себя.

Рейн почувствовала, что он не ожидал такой откровенности от себя по отношению к ней, и поняла, что он не хочет ничего добавлять к сказанному.

Затем он явно сознательно похлопал кончиками пальцев друг о друга. Потом еще раз. И еще.

— Я ощущаю себя грязным, — тихо сказал вдруг Зак. — Будто тьма в душе убийцы просочилась в меня.

Рейн пытливо взглянула в его лицо.

— То же самое происходит со мной.

Его рот изогнулся в странной, потрясенной улыбке.

— Я никому прежде не признавался в этом. Я имею в виду то, что тьма убийцы проникает в меня.

— Я тоже. — Рейн глубоко вздохнула. — Всегда предполагала, что глупо говорить народу, что боюсь, как бы часть этой темной энергии преступников и убийц не осела во мне. Я не хотела беспокоить близких мне людей, и это уж явно не могло служить темой для разговоров на вечеринке с коктейлями.

— Вот потому-то я тоже молчу об этом.

Делимся секретами, подумала она. Полнейшая интимность ситуации была просто неописуемой. Как она могла вести такие разговоры с человеком, с которым только что познакомилась? Куда это заведет? Возможно туда, куда она и хотела?

— Слышать голоса довольно неприятно, — произнесла Рейн. — А уж каково это — видеть образы, я не могу даже представить.

— На что похожи голоса? — с искренним любопытством спросил Зак.

— На шепоты, — медленно произнесла она, подыскивая слова. — Но не похоже ни на настоящие шепоты, ни на реальные голоса. Разум мой понимает разницу, но сама я не могу объяснить.

Зак кивнул. В глазах его отразилось глубокое понимание.

— Словно я стою в одном измерении и существует тонкая завеса между мной и другим измерением, — попыталась объяснить Рейн. — Кто-то по другую сторону завесы говорит. Если я сосредоточу внимание, то могу уловить отдельные слова. Но я не слышу голоса, по крайней мере, не отчетливо. Я их чувствую.

— Когда вы сосредотачиваете внимание, как вы это называете, то на самом деле открываете себя, чтобы стимулировать свои психические способности на восприятие, позволяя своей интуиции распознавать энергию.

— Это похоже на то, будто привидение гуляет по твоей голове.

— Иногда вы ведь слышите шепоты жертв тоже?

Ее передернуло:

— Вот это самое худшее. Ненавижу шепоты преступников, но когда я слышу голоса жертв, это в миллион раз страшнее, наверно, потому что знаю, что слишком поздно спасти их.

— Бывают исключения. К примеру, девушка в вашем подвале сегодня, и жертва похищения, которую вы помогли найти Митчеллу несколько месяцев назад.

— Верно. Но счастливые концы бывают чрезвычайно редко. А в нераскрытых делах вообще никогда нет хорошего исхода.

— Кроме установления справедливости, — тихо добавил Зак.

— Да.

— Наверно, не станет вам большим утешением, что исследования «Тайного общества» показывают, что вы слышите не настоящие голоса преступников и жертв. Вы чувствуете психический след эмоций, все еще прилипших к месту преступления.

— Я понимаю, но почему я чувствую только мрак, ужас? И никогда не ощущаю счастье и жизнерадостность, оставленные после себя людьми.

— Ученые считают, что дело в эволюции. Изначальной работой мозга является обеспечение выживания. Грубо говоря, такие эмоции, как счастье, веселье не представляют угрозы, потому, за исключением секса, психическая сторона мозга развилась так, чтобы игнорировать хорошие чувства и сосредоточиться на плохих.