Марина Крамер - Дар великой любви, или Я не умею прощать

– Обними меня, – попросила она. – Мне очень страшно…

– Не бойся. Никогда ничего не бойся, пока я с тобой.

Алекс осторожно прилег на кровать и обнял Мэри. Она улыбнулась, не открывая глаз, и тихо прошептала:

– Спасибо… Ты знаешь, а ведь я только сейчас поняла, зачем ты позвонил мне тогда ночью из Лондона, зачем звал к себе.

Алекс зажмурился – не хотел вспоминать нелепый разговор, который по его вине повернул в неправильное русло, и именно поэтому она не приехала. Он не смог уберечь ее от Вартана, не смог спасти. Это только его вина. Алекс вдруг не совсем к месту вспомнил, как Марго рассказывала ему однажды, что Мэри иногда в шутку называет его Синей Бородой. И ведь права – все женщины, которых он приближал к себе, мертвы. Вот и Мэри совсем скоро не будет. И только Марго… Так, может, Джеф прав в своем желании оградить жену от его присутствия? Может, вот тот самый шанс загладить свою пожизненную вину перед ней? Просто взять – и отойти в сторону с той дороги, по которой идет Марго. И это будет его искуплением…

Какое-то время они лежали молча, потом Мэри вдруг забормотала, глядя в потолок:

Алекс осторожно приподнялся на локте, чтобы не потревожить ее и не причинить боли, и заглянул в лицо. Мэри прикусила губу и чуть насмешливо смотрела на него.

– Понравилось?

– Да, очень. Мэри… скажи – ты простила меня?

Она помолчала, думая о чем-то, а потом прошептала:

– К сожалению, я не умею прощать, Алекс. Не умею… Но сейчас ты расплатился со мной за все. Теперь помолчи… не мешай мне…

Он лежал рядом с ней до тех пор, пока по кардиомонитору не пошла ровная желтая линия. И еще почти час после этого – пока не почувствовал, как тело Мэри становится похожим на камень, холодный и бездушный.

«Душа весит двадцать один грамм», – зазвучал у него в голове ее голос, и Алекс, заставив себя встать, отошел к окну и распахнул его настежь, словно давая дорогу этой самой душе с таким мизерным весом.

Сама она ни за что не смогла бы улететь…

Джеф ждал в машине, припаркованной на соседней улице. Когда Алекс сел на заднее сиденье и закурил, отрешенно глядя в окно, Джеф глухо спросил:

– Все?…

– Обещай, что Марго никогда не узнает, – хрипло попросил Алекс и отвернулся.

– Не узнает.

Алекс похлопал его по плечу и вышел из машины, поднял воротник и медленно побрел прочь.

Стоя у наполовину уже засыпанной могилы, Марго, одетая в черное, опиралась на руку мужа и шептала, как в бреду:

– Девочка моя… как же… ну, как же это? Зачем ты? Почему ты меня бросила?

Джеф, всерьез опасавшийся за здоровье жены, ласково уговаривал ее идти в машину, но Марго упрямо искала кого-то глазами. В окружившей могилу толпе мелькали лица танцоров, администратора клуба, руководителя, даже родителей учеников Мэри. Не было только Алекса.

– Сволочь… – прошептала Марго. – Малодушная сволочь – даже сейчас не смог!

Она просто не видела, как за огромным серым камнем через две могилы наискосок от Мэри стоит, уткнувшись лбом в холодный мрамор, Алекс в черном костюме и очках в пол-лица.

Через полгода Марго родила дочь. Едва взглянув в распахнутые голубые глаза девочки, она уже не сомневалась, как назовет ее.

Последний роман Мэри так и не вышел в свет. Марго решительно расторгла контракт и вернула полученный аванс, ничего не объясняя издателю. Только Джеф знал истинную причину. Конец романа поразительно напоминал конец жизни самой Мэри. Даже имя виновника смерти главной героини было подозрительно знакомым.

– Ты знал? – однажды требовательно спросила Марго, в очередной раз перечитав рукопись.

– Знал – что, Марго?

– То, что это он… – Марго запнулась, не в силах произнести ни имя Алекса, ни название действия.

Джеф собрал в кулак всю волю и, глядя в глаза жены, отрицательно качнул головой:

– Нет, Марго. Это не он. Мэри умерла сама.

Она помолчала, собрала разрозненные листы в папку и встала. Уже выходя из кухни, Марго повернулась и тихо сказала:

– Ты никогда не умел врать, Джеф.

Вартана Кавалерьянца через неделю после смерти Мэри нашли в его собственной квартире с перебитым позвоночником. От удара бейсбольной битой вдребезги разлетелся седьмой шейный позвонок, и теперь уже бывший авторитет оказался прикован к кровати без перспектив хоть когда-то встать на ноги или пошевелить рукой, постоянно испытывая невыносимую боль.