Ольга Славина - Горячая месть для охладевшего мужа

Разговор получился непростой, но весьма продуктивный. Шофер даже не удивился, увидев на пороге особняка Сергея и его подчиненных. Только безнадежно махнул рукой и посторонился, давая возможность незваным гостям пройти в дом. Видимо, понял уже, что затея его была глупой, ему всучили «куклу». А когда услышал, что его ладони теперь будут светиться в ультрафиолете, совсем приуныл.

– А я что, я ничего… Трудные времена это… Хозяин того… кони двинул. Хозяйка возьмет да и уволит к чертям. И куда идти, куда податься? Сейчас о-го-го какая конкуренция. А до пенсии еще как до Луны. Пешком…

– И ты решил обеспечить себе выходное пособие? – предположил Сергей. – Вернее, выездное. Чтобы хватило на собственное транспортное средство?

– Типа того.

– А за какую информацию ты, собственно, хотел поиметь двадцать штук?

– Ну это… Камеры-то по всему дому напиханы. Много интересного я видел и слышал в ту ночь.

– Может быть, знаешь ответ и на главный вопрос? – усмехнулся Сергей.

– Это который? – хитро прищурился шкаф. – Кто хозяина убил? Может, и знаю…

– Если поделишься, заявление о вымогательстве до компетентных органов не дойдет. – Сергей предложил сделку.

– Может, и поделюсь. Хочешь знать, кто убил? Я отвечу: никто!

Наталья Вяземская ничего не могла поделать с закономерностью: если она не подходит к микрофону, ее финансы поют романсы. Без слуха и без голоса, но очень громко. Нельзя сделать вид, будто не слышишь. Особенно когда Новый год на носу. И хочется сделать подарок и себе, и двоюродной сестре, и подружке. Другой родни у нее не было. А мужчины обойдутся…

Конечно, всегда остается возможность позвонить старому другу семьи – Петру Михайловичу. Человеку солидному, вице-мэру. Однако он старый друг во всех смыслах. Дружил еще с бабушкой Наташи – потомственной дворянкой. После смерти старушки помогал ее внучке. Но не только за красивые глазки.

Петру Михайловичу нравилось прийти в ресторан, где пела Наталья, в компании таких же, как он, важных чиновников, закроивших этот вечер от жен, детей и внуков. Пока каждый второй посетитель ресторана мечтал, чтобы симпатичная певичка спела этим вечером о любви только для него, вице-мэр недвусмысленно намекал, что имеет такой эксклюзив. И это было правдой. К счастью, нечасто. Жена и возраст буквально вырывали из рук Петра Михайловича роль Казановы. И переходить от слов к делу ему почти не требовалось.

В случае крайней необходимости Наташа могла позвонить ему. И он дал бы ей денег. Но стоило ли расставиться с одним, чтобы идти на содержание другого? Костя гораздо моложе Петра Михайловича. Несомненно, привлекательнее. И жены у него нет. Зато есть навыки общения с девушками ко взаимному удовольствию. Если подумать, молодой бизнесмен предпочтительнее чиновника предпенсионного возраста. Но Наташе, если честно, не хотелось видеть ни того ни другого. Не хотелось видеть вообще никого.

Она без зазрения совести взяла больничный и несколько дней не выходила из дому. Телефон отключила. Старалась даже свет по вечерам не зажигать. Слушала музыку. В основном Гершвина. Когда гармония словно разлетается на осколки. И из этих странных, резких звуков вновь рождается что-то светлое и гармоничное. Может, и у Натальи получится что-нибудь склеить…

Болезнь – это не только кашель или ангина. Она чувствовала, что если не остановится, не спрячется, не разберется в себе, то у нее начнется ревматизм души, артрит веры в людей и в лучшее. После визита в особняк Фроловского все казалось ей пошлым, мелким, грязным.

Впрочем, сама виновата. Выбрала бы себе профессию сестры милосердия, грязными были бы только бинты. Если хочешь интеллигентного окружения, не по ресторанам надо петь, а в НИИ показания с приборов снимать.

Так что не жалуйся. Отдышись. И с новыми силами – вперед к новым песням перед жующей публикой. Себе денег заработаешь, им пищеварение улучшишь. Это жизнь, детка. И принимай ее такой, как есть. Иначе и она не примет тебя.

Как и положено 31 декабря, в офисе почти никто не работал, все отмечали. Шампанское, шоколадки и мандарины словно материализовывались из воздуха.

– А ты чего с сумкой, из дому выгнали? – поинтересовалась у Жени Аня.

Вот если бы с дорожной сумкой явилась Юля, Аня спросила бы: «Хахаль увозит тебя в Европу Новый год отмечать?»

Женя о таком даже не могла мечтать. Впрочем, ее ведь и правда выгнали. Одиночество и привычка не брать чужого.