Наталия Орбенина - Супруг для богини

– Узнаете? – Полицейский потянул из недр картонки длинное зеленое платье.

От шелкового великолепия шел упоительный аромат.

– Мама! – выдохнул Павел, и рот его скривился в горькой гримасе.

– Ольга Николаевна! Вы пользуетесь духами? Как долго держится аромат на одежде? Может он так благоухать более десяти лет?

– О, нет! Даже самые хорошие парижские духи так долго не пахнут! А это платье, верно, надушено не очень давно!

– Вот и я так подумал. К тому же, когда я перебирал гардероб госпожи Горской, мне бросилось в глаза, что это платье висит как бы особняком, с краешку, оно не замято, как остальные вещи, и вроде даже поглажено. Одним словом, складывается впечатление, что его не так давно надевали. А вот шляпа, вероятно, та, что была на призраке. Почему? Другие шляпы в картонках проложены старыми пожелтевшими бумагами. А эта – нет, бумагу выбросили, она мешала или выпала случайно. Я нашел ее позже, под комодом. Итак, платье и шляпу недавно надевали. Что еще говорит о том, что комнату Тамары Георгиевны посещали? Например, едва заметная примятость на чехле кресла. Такая остается после того, как на нем недавно посидели. Затем ключ. Если предположить, что комната давно не отпиралась, то почему ключ идет легко, без скрипа и усилия, точно замок предусмотрительно смазывали? В то время как в соседних помещениях, где бывают хозяева постоянно, ключи скрипят и даже плохо поворачиваются!

Ответ напрашивается сам собой: тот, кто приходил, позаботился, чтобы проникать в комнату без звука, тихо, незаметно.

– Но кто же это? Не томите! – не вытерпел Трофимов.

– Да, да, я уже приближаюсь к концу своих рассуждений. Используя служебное положение, я побывал во всех комнатах, да, да, уважаемые дамы, во всех. Пришлось мне осмотреть и ваши вещи, как бы неприятно и неприлично это вам ни казалось.

– Какая низость! – прошипела Вера. – Вероятно, это доставляет вам тайное наслаждение. Копаться в дамских вещах, белье и прочем!

– Да, именно прочее и оказалось довольно любопытным! – Сердюков не обратил внимания на злой выпад девушки и продолжал:

– В вашей, Вера Вениаминовна, девичьей светелке, как и подобает, находится туалетный столик, на нем масса коробочек, флакончиков с духами, помадами, румянами, разноцветным гримом. Грим, вероятно, еще остался от вашей матушки? Впрочем, неважно, такой товар можно легко купить. Его часто используют актеры, чтобы придать лицу особую яркость или, наоборот, смертельную бледность, навести черные круги под глазами для пущей выразительности. Вы много времени проводили рядом с матерью, внимательно наблюдая, как она гримируется к роли, иногда меняя лицо до неузнаваемости.

– Я не понимаю, к чему все это! – произнесла Вера.

– А к тому, что при внимательном рассмотрении я обнаружил, что цветной грим истрачен мало. Белый же вычерпан из коробочки почти до дна! А теперь вспомним, Ольга Николаевна, услышав крик мужа, его зов о помощи, выбежала из своей комнаты и обнаружила его мертвым. Она бросилась к падчерице и долго-долго стучала в дверь. Когда дверь отворилась, Ольгу Николаевну поразила ваша неестественная, смертельная, бросающаяся в глаза бледность. С чего бы это? Ведь вы сладко спали и не знали о несчастье? Вы, цветущая девушка со здоровым цветом лица, и вдруг странная, неестественная бледность?

Оля, Павел и Борис уставились на Веру.

– Я же говорила, что испугалась! Ничего не понимала со сна!

– А я думаю, вы понимали, что вам надо быстро вернуться к себе, разоблачиться, спрятать шляпу и платье, а вот смыть грим вы не успели и открыли дверь, надеясь, что испуганная Ольга в суматохе не обратит внимания на данное обстоятельство!

– Но зачем это мне? Зачем? – Вера замахала на следователя руками, точно пытаясь отогнать нелепые обвинения.

– Это непростой вопрос. Я допускаю, что вы не предполагали столь скорого результата, хотя в глубине души и рассчитывали на него!

– То, что вы говорите, похоже на безумие! – не выдержал Павел. – Вы обвиняете сестру в убийстве отца, но ведь она любила и боготворила его! Может быть, больше, чем кто-либо из нас!

– Вы абсолютно правильно подметили, молодой человек! Состояние Веры Вениаминовны, вероятно, приблизилось к безумию. Она любила и ненавидела одновременно!

– Откуда вам знать! – прокричала Вера, ломая руки.

Она уже не могла более сидеть на месте, вскочила и заметалась по комнате. Трофимов поспешил к своему саквояжу и извлек оттуда успокоительные капли.