Дороти Иден: Удар в десятку

Лежа на узкой постели и слушая дождь, Элис решила, что ей и надо так держаться, пока она здесь. Наверняка внимание к ней Феликса только братское или родительское. Конечно, ему интересно снова ее увидеть, но это так, из жалости.

Жалость! Ужасное слово. Они с Камиллой позвали сюда Элис. Ну где она, маленькая бестия?

На этой мысли Элис заснула.

Она не знала, сколько проспала, но рыжий кот прыгнул на постель и разбудил ее.

— Привет, киска, — пробормотала она. — Что ты думаешь о Камилле?

Дождь перестал, и после его шума тишина казалась нереальной. Элис перегнулась через подоконник, вдохнула свежий горный воздух. Было еще темно. Оконное стекло задело ветку папоротника, и холодные капли упали ей на руку. В тот же миг куст захрустел. Элис испуганно отпрянула.

— Кто здесь? — спросила она.

Ответа не последовало. Уже совершенно проснувшись, Элис подсознательно вспомнила странное ощущение: ей казалось, что кто‑то бродит по дому. Ее разбудил кот? Или все это было во сне? А может, вернулась Камилла и тихонько ходила, чтобы не тревожить?

Элис совсем проснулась и поняла, что больше не уснет, пока все не проверит. Она зажгла свечу и пошла.

Постель Камиллы пустовала, что‑то шелковое абрикосового цвета свисало из комода. Если бы Камилла не была по натуре неряхой, можно предположить, что она собиралась второпях, как попало запихивая вещи в сумку. Но куда она уехала?

Вдруг Элис вспомнила пометки на календаре. И появилась мысль: а может, есть записи на будущее?

Элис вышла на кухню, пошарила на полке над камином. Календаря не было. Она встала на стул и принялась копаться в куче барахла — спичечных коробков, сигаретных коробок, старых писем. И увидела конверт, адресованный ей и надписанный печатными буквами.

Как глупо! Вот где ответ на все вопросы! Конечно, Камилле следовало положить его на видное место. Но, может, она так и сделала, а он соскользнул или сорока уронила.

Элис надорвала конверт и вынула лист бумаги. Он тоже был заполнен печатными буквами — таким Камилла учила детей в школе.

«Дорогая Элис. Я выхожу замуж! Разве это не здорово? Но это большой секрет, и, ради Бога, никому не говори, чтобы не было переполоха. Жаль, что меня не будет, когда ты появишься. Но все так внезапно! Он ничего не хочет слушать, он тащит меня к алтарю. У меня ни на что нет времени. Мы завтра садимся в самолет. Он заказал места, которые мы не можем упустить. Я вся дрожу от возбуждения. Но скоро я тебе напишу и пришлю кого‑нибудь за вещами. Я очень счастлива. С любовью — Камилла».

Итак, узнав, наконец, куда подевалась Камилла, Элис уснула. Она проснулась утром, теперь уже от знакомого стука в дверь. Надев халат и шлепанцы, на бегу подправив волосы, девушка пошла к выходу. Это был Феликс в шоферской форме. У калитки стоял автобус — его новая собственность — с работающим двигателем.

— Я по пути. Не мог не остановиться. Есть новости от Камиллы?

— Да, она выходит замуж.

— Не может быть. — Его длинное лицо оставалось совершенно спокойным. — Откуда ты знаешь?

— Я нашла письмо. Раньше не заметила. Подожди, покажу.

Она наблюдала, как Феликс читал. Под конец его брови сошлись на переносице, и он отдал ей письмо.

— Я не верю этому, — сказал он ровно. — Кто угодно мог написать такими печатными буквами. Да любой.

Прежде чем Элис обдумала его слова, он повернулся и пошел по тропинке. У калитки бросил через плечо:

— Не уезжай. Я заеду завтра вечером, и мы поговорим.

Она заметила, что пассажиры выглядывали из автобуса, рассматривая молодую женщину в халате, которой их водитель, вероятно, назначал свидание. Если бы они только знали, что свидание — лишь повод для того, чтобы поговорить о другой женщине! Хотя это, конечно, лучше, чем беседовать об их отношениях. Когда автобус уехал, Элис подумала: бедный Феликс. Всю дорогу до Хокитики он будет убеждать себя, что Камилла просто в очередной раз пошутила. Вдруг Элис подумала, как бы с ним чего не случилось, аварии, например, и удивилась, что волнуется за того, кого, казалось бы, разлюбила.

Пока автобус спускался вниз по узкой петляющей дороге, она заметила, какое замечательное было утро. Небо — ясное и абсолютно голубое, через просветы в верхушках деревьев виднелись горные пики, ледник единым потоком вгрызался в самую гущу зеленых деревьев. Облака нависли над вершинами гор, и это был единственный признак прошедшего дождя на сверкающем небе.

Густая листва была полна жизни, движения. Мягкое воркование диких голубей наполняло воздух. Какие‑то птицы с веерами хвостов прыгали с ветки на ветку. Уэбстер появился из‑за угла дома и, вытянув шею, призывно закричал.