Татьяна Устинова - Всегда говори «всегда» – 2

«Надежда есть», – твердила себе Ольга двое или трое суток, сидя возле Сергея в реанимации, хотя сидеть здесь было категорически нельзя, просто ей это никто так и не смог объяснить… С детьми сидели отец Сергея, прилетевший в Москву, и няня.

Наконец его отключили от аппарата искусственной вентиляции легких, и Ольга перестала себе повторять, что надежда есть, потому что надежда превратилась в уверенность, несмотря на то что Сергей до сих пор не приходил в сознание.

– Сереж, – держа его за руку, шептала Ольга, – если б что плохое случилось, я бы почувствовала… А ведь я спала как сурок, значит, все хорошо… Петька уже голову держит и ползать пытается, представляешь? Его скоро на лыжах надо будет учить ходить, так что ты дыши, дыши, подумаешь, легкое задето… И с одним легким живут, мы справимся, потому что, если не справились бы, я бы уже умерла…

Потом был кризис, опять подключали аппарат, но Ольга уже ничего не боялась – если случилось бы что-то плохое, она бы уже умерла.

Наконец Сергея из реанимации перевели в интенсивную терапию. В себя он не приходил, зато теперь его состояние врач оценивал не как «крайне тяжелое», а «стабильно тяжелое».

Ольга вместе с Барышевым переселилась в интенсивную терапию, и опять ей никто не смог объяснить, что здесь находиться нельзя.

– Вы бы хоть отдохнули немного, – проворчала недовольно медсестра, которая каждое утро ставила капельницы. – Давайте я вам в соседнем боксе постелю?

– Нет, – твердо ответила Ольга.

– Сколько можно не спать?! У вас у самой уже вид нездоровый.

– Я сплю, сплю… Вот сюда голову кладу, – Ольга показала на тумбочку, – и сплю!

– Сидя! – фыркнула медсестра. – Это не сон. Смотрите! Муж выздоровеет, а вы на его место уляжетесь.

– Меня этот вариант устраивает…

– Ну и глупо! Глупо! Под реанимацией три дня сидели, с места не сходили! Сейчас здесь вот уже вторые сутки!..

Медсестра вышла, в сердцах хлопнув дверью, а Ольга улыбнулась – раз на нее так сердятся, значит, уже не жалеют…

Значит, все хорошо.

То, что он ранен, Грозовский заметил только дома. Так, ерунда, царапина на плече.

Дима залил рану йодом и крест-накрест залепил пластырем.

В «кремлевке» ему всю неделю твердили, что к Барышеву нельзя, а мобильный Ольги не отвечал.

Потеряв терпение, Дима рванул в больницу, захватив с собой белый халат, шапочку и бахилы.

В коридоре его схватила за рукав медсестра.

– Молодой человек! – возмутилась она.

– Я вас слушаю! – высокомерно обернулся Грозовский. – Ну! Слушаю вас.

Медсестра смутилась этого высокомерия и даже растерялась из-за грозного вида Димы, который для достоверности еще и очки на нос водрузил – выпросил их у консьержки.

– Так! У меня через двадцать минут операция… Резекция… точнее, липоксация аневризмы. У меня очень мало времени! Так что, если у вас есть вопросы – поторопитесь…

Медсестра попятилась, уступая ему дорогу. Очевидно, вопросов у нее не возникло.

Методом тыка Грозовский отыскал нужную палату.

– Врача вызывали? – спросил он Ольгу, сидевшую возле Барышева.

– Тише! – воскликнула она, не сразу узнав его. – Господи, Димка! Ты как сюда пробрался?

– С боями, – шепотом признался он, снял очки и вытащил из-под халата маленький букетик фиалок. – Вот, помялись слегка. Все, что смог пронести нелегально. Видишь, как замаскировался. Похож я на медицинское светило?

– Ничуточки, – улыбнулась Ольга.

– Ну вот! А я старался… Халат раздобыл. Помнишь, мы со стоматологами работали? Логотип им делали? Вот у них. Я хотел еще какой-нибудь реквизит прихватить для пущей убедительности, но у них ничего подходящего не нашлось. Ну не с бормашиной же мне здесь расхаживать! Ну, как вы тут? – Дима придвинул стул, сел рядом с Ольгой.

Барышев не подавал признаков жизни, кажется, не дышал даже…

– Плохо, Димка… – Глаза у Ольги наполнились слезами. – Плохо… Сережа еще очень слабый.

– Ну, а врачи? Что врачи говорят?

– Толком ничего. Время нужно, говорят. Время… А оно тянется, так долго тянется…

Дима обнял Ольгу, она всхлипнула у него на груди, он погладил ее по спине, поцеловал в затылок.

– Ну, тихо, тихо… Все нормально, все будет хорошо. Самое страшное уже позади…

– Эй, совесть у вас есть?! – раздался возмущенный голос Барышева.

Ольга замерла на груди у Димы, повернулась так осторожно, будто боялась спугнуть вернувшееся к Сергею сознание.

– Сережа!

– Привет, Отелло! Рад тебя видеть, – захохотал Грозовский.