Татьяна Устинова - Всегда говори «всегда» – 2

– Черт! Куда мой мобильник делся?! Вроде я его в кабинете утром оставил…

Дарья взяла его под руку, прижалась всем телом.

– Поищи. У тебя на столе такой бардак.

– Да искал я! Искал! Нету! – Он дернулся, отстранился, но она снова прижалась.

– Потерял?

– Не знаю! Я уже вообще ничего не знаю! Черт! Там у меня куча информации! Телефоны! – Он в отчаянии уткнулся Дарье в плечо, и она погладила его по небритой щеке.

– Да… Неприятно. Но не смертельно же? Я, кстати, сегодня платить в офис сотового оператора поеду. Хочешь, разберусь заодно с твоей мобилой?

Плечи его вздрогнули, господи, рыдает он, что ли?!

– Не грузись, Димочка. Расслабься.

Он оторвался от нее – глаза сухие, но чуть-чуть сумасшедшие.

Хоть бы раз кто-нибудь вот так сошел с ума из-за нее, Дарьи…

Ничего, она дожмет ситуацию, и Грозовский забудет завхозшу как страшный сон. И они вместе на его сорок первом этаже будут хохотать за бутылкой виски над его швейно-консервным увлечением.

К ней вернулась память, и это оказалось еще хуже, чем если бы она ничего не помнила.

Надя внезапно проснулась ночью и вспомнила – кто она и что с ней случилось. Она вспомнила Димку, его однокурсницу и Палас Отель… Она даже вспомнила, что, по всем ее расчетам, Димка уже должен помереть с голоду, а раз он до сих пор к ней не пришел, значит…

Значит, однокурсница его накормила.

В общем, память могла бы и не возвращаться. Ничего хорошего в самочувствие Нади она не привнесла.

Утром пришел замотанный доктор в очках и не очень свежем халате, а с ним – медсестра с ниткой стразов в ярко-красных волосах. Халат у медсестры заканчивался ровно там, где начинались худющие бесконечные ноги.

Наде происходящее показалось фантасмагорией, диким, нелепым сном…

– Как вас зовут, помните? – спросил доктор, глядя не на Надю, а в окно.

– Дайте мне попить, а? – попросила Надя. Это было единственное, чего она хотела в данный момент.

– Как вас зовут, знаете? – Доктор перевел на нее взгляд, в котором отчетливо читалось раздражение.

– Я пить хочу. Вы что, садист?

– Нина, дайте воды.

Медсестра налила в стакан пенящейся воды из-под крана – прямо в палате была раковина и кран…

Вода отдавала хлоркой и ржавчиной.

– Как вас зовут?! – продолжал упорствовать доктор.

– Как зовут, как зовут! Надежда Кудряшова. Чего пристал-то ко мне?!

Врач снял очки, протер их полой халата… Видно было, что спокойствие дается ему нелегко.

– Я не пристал. Просто вы долго пробыли без сознания.

– Сколько долго? – разозлилась Надя. – Год, что ли? Как в кино? Или у нас уже пять тысяч восемнадцатый год на дворе?

– Нина, померьте ей давление.

Нина села на край кровати, приладила к руке Нади допотопный тонометр и начала качать грушу.

– Вы знаете, что беременны? – спросил доктор.

– Я… что?

У Нади бешено заколотилось сердце. Ну да, беременна. Самая большая мечта исполнилась в тот момент, когда ей нельзя было исполняться.

Нет, не так. Мечта исполнилась, когда беременность оказалась нужнее всего. Ведь Димки у нее теперь нет, а ребенок его будет!

– Значит, вы не знаете о своей беременности?

– Конечно, знаю!

– Плод не пострадал, несмотря на удар. Ультразвук бы сделать надо, конечно, но так пока все в порядке. Почему документы с собой не носите?

– Документы?.. – Надя не понимала, о чем он говорит. – А… точно с ребенком все в порядке?

– Точно, точно… Страховка у вас есть? И документы?

– Документы у меня всегда с собой, и страховка… Хотя, шут ее знает, страховку. Документы я точно с собой ношу, у меня сумка в руках была…

– Сто пятнадцать на семьдесят, – сообщила медсестра и содрала с Надиной руки манжет.

– У вас не было никакой сумки! – Доктор уже не пытался скрывать раздражение. – Так что ни документов, ни страховки, ничего нет.

– Вот черт! Сперли, значит!

– А родные у вас есть?

– Есть. Конечно, е… – Надя замолчала на полуслове.

Кто у нее родные – Ольга и Барышев, что ли? Димка, которому она не нужна?

Как ни крути, а родня у нее только одна – дядя Толя и тетя Зина. Но они теперь о Наде и слышать не захотят.

– Нет никого. Здесь нет. Они все… в другом городе.

– Понятно. Страховки нет, родных нет, выписывать вас нельзя. Не знаю, поговорю с главным, мы вас подержим какое-то время, а там посмотрим. У нас не служба социальной защиты, у нас больница на хозрасчете!

Доктор встал, а медсестра, тряхнув ниткой со стразами, пренебрежительно посмотрела на Надю – еще бомжей нам тут не хватало.