Блэйн Андерсен - Роковой поцелуй

Такие трагедии не редкость на охоте и не всегда ведут к ее прекращению. Но сегодня Данкен был слишком расстроен из‑за Дофина, а Мод — слишком близка к истерике, чтобы продолжать развлечение как ни в чем не бывало. Лиса получила отсрочку — до следующего сезона, а охотники отправились восвояси.

Кавалькада медленно двигалась по дороге назад. Мод прижалась к Кейрону, и к тому времени, как они приблизились к воротам Донегала, он почувствовал, что дрожь, бившая ее, прекратилась и она расслабилась.

Сегодня утром Мод приехала сюда одна прямо из Тоттен‑хоу, но в таком состоянии ехать обратно она вряд ли смогла бы. Данкен решил, что она останется здесь на ночь, распорядившись приготовить ей горячую ванну и порцию крепкого напитка. Сам он удалился в свои покои, все еще не оправившись от шока, вызванного гибелью жеребца — он хотя и продал его, все же считал в какой‑то степени своим.

Охотники разъехались, и Кейрон стал раздумывать над тем, как ему провести остаток дня. Конечно, он бы остался с Мод, если бы это было нужно. Но она заснула, приняв большую дозу успокоительного, и, видимо, не скоро проснется.

Кейрону надо было разобраться в своих мыслях, и он решил совершить прогулку верхом в окружавший поместье лесок. Его Ночка встретила хозяина призывным ржанием: очевидно, совсем не устала от сегодняшней скачки. Во всяком случае, она сама задергала удила, как бы прося предоставить ей возможность перейти на рысь, а то и на галоп. Так они проехали около мили, затем остановились возле пруда: лошадь захотела пить. Ночка опустила голову к воде — и вдруг резко вздернула ее, повела ушами и фыркнула.

Да, Кейрон тоже услышал: где‑то заржала другая лошадь; это не был призыв отпустить удила; это был звук, выражающий панический ужас. Они устремились туда, откуда доносилось ржание — все более громкое и отчаянное.

Обогнув густую заросль дубняка, Кейрон увидел, что случилось. На опушке стоял молодой жеребчик Данкена, Кабошон; его голова дергалась как в лихорадке. Ноздри широко раздувались, копыта били о землю. В глазах был безумный ужас. Верхом на нем сидела Элисон.

— Господи, — подумал он про себя, — сперва Мод, а теперь… Нет, только не это.

Элис отчаянно дергала за поводья, пытаясь успокоить жеребца. Тщетно: с каждым разом он все выше взбрыкивал копытами, все более суматошными делались его движения, а в глазах — все гуще пелена безумия.

Кейрон окликнул Элис и тут с ужасом обнаружил причину всего случившегося. Менее чем в десяти ярдах от лошади стоял огромный дикий кабан. Щетина на нем стояла дыбом, налитые кровью глазки были устремлены на коня и всадницу, своими раздвоенными копытами он подгребал под себя сухой грунт, но этот царапающий звук почти заглушался глухим рычанием, исходившим откуда‑то из глубины его чрева.

Кейрон был однажды свидетелем того, как кабан набросился на лошадь, и это было леденящее кровь зрелище. Если бы лошадь рванулась прочь галопом, она легко оторвалась бы от хищника, но беда в том, что обычно в таких случаях лошади бросаются вперед, надеясь перепрыгнуть или затоптать зверя — и становятся легкой добычей для его острых клыков.

Сейчас самое главное — заставить Кабошона слегка отступить, тогда, может быть, кабан и не нападет. Сердце у него замерло при мысли, что может произойти с Элис. Она еще не видела Кейрона и не слышала его оклика. Все ее внимание было поглощено зловещим рычанием кабана и жалобно‑дрожащим ржанием Кабошона.

— Элисон, — произнес Кейрон почти шепотом: любой неожиданный, громкий звук, он знал, может быть воспринят хищником как сигнал к нападению.

Элис метнула в его сторону быстрый взгляд, а затем вновь сосредоточила его на кабане, который между тем угрожающе пригнул свое рыло к земле.

— Кейрон, — сказала она сквозь зубы, голосом, полным страха, — он сейчас бросится на жеребца!

Попробовать помочь ей спешиться и затем вдвоем — в сторону? Нет, немыслимо: любое резкое движение — и кабан рванется вперед, а тогда…

— У вас есть платок?

— Я не собираюсь плакать, — отрезала она, хотя и вполголоса.

— Закройте им Кабошону глаза. И подавай его потихоньку назад.

Элис дрожащей рукой достала из рукава белый платок.

— Я не могу завязать его.

— Просто положи на глаза.

Элис сделала то, что велел ей Кейрон, затем бросила на него вопросительный взгляд.

— Подавай назад — мягко, но настойчиво. Натягивай удила — только не резко.

Элис так и сделала — больше из страха ослушаться Кейрона, чем потому, что считала, что это поможет. К ее удивлению, жеребец действительно стал отступать; кабан все еще не двигался с места. Неужели спасены? Неожиданно горящие глаза кабана сузились, он перестал рыть копытами землю, мышцы его напряглись, и с коротким хрюкающим звуком он рванулся к ней, как запущенная в цель стрела.