Блэйн Андерсен - Роковой поцелуй

Это ощущение было совсем не похоже на нежную муку того первого поцелуя в библиотеке. Губы Кейрона, казалось, пожирали не только ее тело, но ее душу. Вся решимость и твердость Элис ушли в какой‑то водоворот, унесенные бурей новых, незнакомых ощущений. Вместо этого забил родник какого‑то освобождения, его влага проникла во все поры ее жадно впитывавшего эти новые, восхитительные ощущения тела.

Кейрон прижал Элис к себе еще крепче, так, что она вся затрепетала от соприкосновения с его телом. Не раздумывая, она сама с неожиданной бешеной страстью прильнула к нему; их тела уже слились в одно целое. Это было уж слишком; если она не остановится сейчас, она не остановится уже никогда!

— Нет! — собрав в один кулак всю свою волю, Элис отскочила от него как ошпаренная. Кейрон даже не пытался ее удержать; он лишь попытался с немым вопросом поймать ее взгляд.

— Ты в самом деле не хочешь?..

Элис хотела — и как хотела! — чтобы его руки снова коснулись ее груди, чтобы его тело сомкнулось с ее, чтобы его губы наполнили все ее существо желанием. Но это же были греховные, запретные радости, которые она теперь, когда разум к ней вернулся, могла только проклинать.

— Оставьте меня в покое! — выкрикнула она, чуть ли не рыдая. Губы ее еще горели от жара поцелуя Кейрона, но она уже мчалась как спугнутый заяц вниз, по дорожке — к спасительной гавани, какой ей теперь представлялся дом Данкена.

Удар от столкновения был такой сильный, а столкнулись Данкен Грэнвилл и Дженни так неожиданно, что она не удержала в руках свою большую сумку, и все ее содержимое рассыпалось по полу вестибюля.

— Простите, только и сумела она произнести в испуге, донельзя удивленная, как это она не заметила сэра Грэнвилла, и все еще не в силах понять, кто в кого врезался? — Это моя вина, наша милость. Целиком и полностью, моя вина, — залепетала Дженни, страшась стать объектом его гнева.

Лицо Данкена стало малиново‑красным. Дженни решила, что от ярости, но на самом‑то деле — от смущения, что она догадалась о его намерении догнать и остановить ее. Когда он услышал ее шаги, удалявшиеся к выходу, он подумал только о том, как бы успеть ее перехватить, — и вот что из этого получилось!

— Я вас не сильно ушиб?

— Нет, вовсе нет. А я вас?

У Данкена сильно болело колено, по которому пришелся сильный удар чем‑то твердым, что было в сумке Дженни, но он не подал виду.

— Ничего, ничего. Но вот ваши образцы… — он показал на серпантин рюшей и кружев на полу.

— Я сейчас все подберу. — Дженни поспешно стала наполнять сумку разбросанным по полу добром. Они одновременно схватились за один и тот же рулон атласной ткани, их пальцы слегка коснулись друг друга, и они оба так же одновременно поспешно отдернули руки.

— Пожалуйста, разрешите мне… — Данкен взялся за сумку. Дженни не могла понять, что это — предложение или приказ? Во всяком случае она замерла и не шевелясь наблюдала странную картину: ее заказчик ползает у ее ног по мраморному полу.

Она редко была свидетелем того, что Данкен оказывал кому‑либо какие‑то услуги. С чего это он решил ей помочь, ведь скорее всего действительно во всем виновата она. Она пребывала в полнейшем недоумении.

Ее мысли обратились к нему: что он за человек? Данкен Грэнвилл был не лишен мужской привлекательности, хотя в толпе его лицо вряд ли привлекло бы внимание. Редеющие, с проседью волосы, угловатые черты узкого лица, придававшие ему неуловимое сходство с волком, — нет, он не был красавцем, отнюдь. И, однако, в нем было что‑то, от чего сердце Дженни вздрагивало и голова начинала кружиться всякий раз, когда он приближался к ней, — какие‑то глубоко скрытые ранимость и беззащитность.

Дженни давно уже поняла, что ее как‑то властно тянет к этому человеку, но почему? Ведь он может быть таким жестоким, таким высокомерным… Порой его грубость была столь явной и неприкрытой, что ее буквально трясло от ярости, как только она закрывала за собой дверь его дома — щеки ее горели от его незаслуженных оскорблений.

И все‑таки она всегда прощала его. Может быть, потому что, как она подозревала, за его грубостью скрывается страх: если он сбросит с себя маску блюстителя всевозможных запретов и приличий, окажется, что он сам совершенно обыкновенный, ничем не выдающийся… Во всяком случае она замечала эту черту во многих своих клиентах из высшего общества.

Данкен попытался застегнуть сумку, но так и не сумел этого сделать и подвинул ее к Дженни.