Виктория Хольт - Гробница Фараона

Я начала колотить в эту дверь.

У меня появилась малая надежда на спасение, одновременно меня охватила паника: я в ловушке. Меня специально привели сюда и оставили здесь умирать. Я теряю силы. Фонарь скоро погаснет. Отсюда невозможно выбраться.

Я стучала в дверь, била ногами, но она не двигалась. Я рухнула на колени и закрыла лицо руками. Ничего нельзя поделать… только ждать смерти.

Я потеряла сознание. Снова пришла в себя. Сижу в темнице, а надо мной летучая мышь. Свет от фонаря стал совсем слабым, скоро совсем погаснет. Что мне делать, когда станет темно? Будет очень страшно, я ведь ничего не увижу в темноте.

В бессильной панике я вскочила на ноги и закричала:

— Помогите! Господи, Аллах, Осирис… кто-нибудь… помогите!

Я то рыдала, то смеялась, колотила в дверь изо всех сил. И вдруг… о чудо. Я услышала ответ.

Стук-стук… с обратной стороны двери.

Я забарабанила с удвоенной силой. Опять ответ. Теперь я даже слышала голоса. Кто-то знает, что я нахожусь здесь. Кто-то идет ко мне.

Я села на пол. Я слышала шум и понимала, они идут ко мне. Дверь затрещала и подалась.

Тибальт идет. Он меня нашел. Он меня освободит…

Я счастлива. Испытывала ли я раньше подобный восторг? Лишь находясь на пороге смерти понимаешь, как хороша жизнь…

Дверь подалась. Меня подхватили руки.

— Джудит…

Это Тибальт. Он держит меня на руках, а я думаю: я не умерла от страха, но умру от восторга.

— Любовь моя, Джудит!

— Все хорошо, Тибальт, — успокоила я его. — Теперь все хорошо.

В течение следующего дня я жила в каком-то сне. Иногда я не понимала, где нахожусь… но всегда рядом со мной был Тибальт, успокаивал меня.

Я пережила сильнейшее нервное потрясение, Тибальт мне постоянно твердил, что теперь все будет в порядке и мне надо помнить это. Он освободил меня и больше мне ни о чем не надо тревожиться.

Я лежу, не шевелясь, держу его за руку, но, засыпая, всегда кричу от ужаса и снова просыпаюсь от собственного крика.

Это тяжкое испытание. Немногим довелось оказаться заживо погребенными в гробнице фараона и выйти оттуда живыми.

Кто так поступил со мной? Мне хотелось это знать. Где Леопольд Хардинг? Почему он отвел меня туда и бросил? Тибальт сказал:

— Мы все узнаем со временем. Хардинг исчез, но мы его разыщем.

— Почему он это сделал, Тибальт? Он ведь говорил, что отведет меня к тебе, говорил, что ты меня зовешь.

— Я не знаю. Мы стараемся его найти, но он исчез. Сейчас тебе надо думать только о том, что ты в безопасности, и я больше не позволю тебе потеряться.

— О, Тибальт, я так счастлива.

У моей кровати Табита.

— Мне надо сказать тебе, Джудит… Ты разговаривала в бреду. Мы были шокированы, услышав твои слова. Как ты только могла подумать такое… Я и Тибальт… Я люблю его, как сына. Я пришла к ним в дом, когда моего мужа поместили в клинику для умалишенных. Супруга сэра Эдварда еще была жива, но уже болела. Я понимаю, это нехорошо, но мы с сэром Эдвардом любили друг друга. Няня Тестер знала это и шпионила за нами, она была предана жене сэра Эдварда и ненавидела нас. Когда умерла леди Трэверс, няня обвинила меня. Она даже заявила, что это я ее убила. Я бы вышла замуж за сэра Эдварда, если б была свободна, но у меня был муж… а потом стало слишком поздно…

— Теперь мне понятно.

— Дорогая Джудит. Ты всегда любила Тибальта. Он понимает, как ему повезло. Ты ничего не делаешь наполовину, как говорят твои тетушки. Поэтому ты любила Тибальта, как собственница. Тибальт доверил мне свою тайну, что он собирается сделать тебе предложение, когда ты еще служила у леди Бодреан. Ведь ты не слишком подходила для роли компаньонки, в тебе отсутствует покорность, а это же неотъемлемое качество при подобной должности.

— Я вижу, что мое дикое воображение выстроило глупейшую ситуацию.

— Все жило только в твоем воображении, запомни. В действительности ничего не было, И еще одно… Теренс Гелдинг сделал мне предложение.

— Ты приняла его?

— Пока нет, но приму.

— Наконец-то ты будешь счастлива, Табита.

— Знаешь, никогда прежде я не видела, чтобы Тибальт работал так самоотверженно, как когда пробивал ту стену, за которой находилась ты… я не видела в нем такого отчаяния, такой целеустремленности, даже когда он считал, что находится на пороге величайшего открытия…

Я засмеялась.

— Оказывается, все-таки я значу для него больше, чем неразграбленная усыпальница фараона.