Евгения Михайлова - Две причины жить

— Ох, какой ужасный стиль на телевидении. Я не избавляюсь от законной жены. Я просто хочу с тобой развестись, Лариса. Я не люблю тебя. Попробуй не отвечать сразу. Попытайся понять, что без любви все давно уже не имеет смысла. А ее нет не только у меня.

Двести приглашений на открытие салона «Черный бриллиант» Филипп передал Фонду культуры. Там помучились, вычисляя из безразмерной и пестрой «тусовки» самую что ни на есть элиту. Пока дамы с кавалерами теряли сознание в салоне от роскоши коллекции и цен, Дина в костюмерной боролась с золотыми босоножками. Она не хотела их надевать. Стилисты убеждали ее в том, что у них не может быть альтернативы. Они, конечно, были страшно эффектны, эти босоножки от Роберто Кавалли со стразами между тонкими перепонками. Но Дина никогда еще не видела такого высокого тонкого каблука. И ей казалось невероятной возможность постоять в них, не падая, хотя бы три минуты.

— Можно я покончу с собой более удобным способом? — спросила она.

Но ее заставили надеть босоножки. И она, не веря собственным ощущениям, прошлась по комнате. Более удобной обуви она никогда не носила. Она почувствовала себя легкой, невесомой и очень устойчивой.

— Ну вот, — удовлетворенно сказала костюмер. — Так всегда. Никто не знает, что изготовление подобной обуви нуждается в точных расчетах. Как при строительстве космического корабля. Секрет в том, чтобы тяжесть тела равномерно распределялась по всей стопе, а не приходилась только на пальцы. Этот секрет открыл еще в тридцатые годы великий мастер Сальваторе Феррагамо. Именно в его туфлях на высоком тонком каблуке бегала по нескольку дней подряд Мерилин Монро.

Ричард задумчиво разглядывал своих гостей. Он почти никого не знал лично, и ему мало что говорили фамилии известных в России актеров. Но Штайну обычно не требовалось много времени, чтобы приподнять пресловутый флер анонимности толпы. Настоящее потрясение он испытал на своей исторической родине — Украине. Он увидел там такую нищету, такую концентрацию несчастий, что с трудом соотносил это со временем, прогрессом, элементарными социальными достижениями других стран. Но поразило его другое: терпение, достоинство так называемых простых людей и, главное, уверенность в том, что им никто никогда не поможет. Хотя, судя по нарядам и украшениям дам в этом зале, в стране есть богатые и очень богатые люди. Они, конечно, не обязаны никому помогать. Просто в других странах любой капитал работает на государство, а государство обеспечивает нормальную жизнь всех граждан. Эти люди — вне государства. Те, на улице — старики, сдающие пустые бутылки, дети, просящие милостыню, — тоже вне его. Где же оно, государство, в России? На Украине?

Филипп ходил между столиками, приветствуя приглашенных. Пестрая, пышная публика. С первого взгляда почти как в Голливуде. Но почему-то нет сомнения в том, что это не Голливуд. Когда Штайн сильно ограничивал число приглашенных, он надеялся, что в избранном кругу будет меньше бизнесменов, похожих на бандитов, и дам, смахивающих на проституток. Филипп увидел Сергея, чуть в стороне стояла Лариса и делала вид, что они вместе. Лариса была в розовом длинном платье с открытыми плечами, броской шали — розовой с одной стороны и желтой с другой — и в прекрасном ожерелье из разноцветных камней. Сергей был в темном костюме. Выражение лица — ироническое.

— У тебя очень привлекательная жена, Серж, — Филипп поцеловал Ларисе руку. — Выпьем немного шампанского? Скажи, эти люди, кто они по роду занятий?

— Актрисы, актеры, певцы, певицы, журналисты, олигархи и шестерки. Б…и и бл…ны.

— О! Мы приглашали только высший свет.

— О! Вы не знали, что у нас в высший свет приходят с воровскими бабками. Если тебя, Фил, смущают некоторые бандитские хари в этом благородном собрании, то ты не прав. Счастлив тот предприниматель в Москве, которого уважают братки. И наоборот.

— Очень надеюсь на твои консультации.

Дина рассматривала собравшихся, чуть отодвинув занавес, отделявший зал от небольшой комнаты с уютными креслами, где она пила кофе и ждала, когда за ней зайдет Ричард. Большинство гостей были ей знакомы. Здесь находились актеры, которыми она по-настоящему восхищалась. Были и другие — те, кто стал актером благодаря инкубатору-сериалу. Поп-звезды, которых можно было воспринимать лишь с определенной долей юмора. И самая развязная, шумная, вездесущая категория — дети. То есть взрослые люди, ничего собой не представляющие, но получившие возможность стоять на ушах благодаря деньгам родителей. Громче всех орала и больше всех пила деваха, дочь покойного демократа. Дочь известного депутата привела с собой самого известного в Москве криминального авторитета. Внук бывшего президента отпускал пошлые шуточки, над которыми подобострастно хохотала стайка девиц, условно называемых моделями. «Если Ричард не поторопится, ему не удастся увидеть высший свет в здравом уме и твердой памяти. Напиваются все, как сволочи», — не слишком озабоченно подумала Дина. И вдруг в зале возникло какое-то шевеление. На пороге появилась Наташка в платье швейцарского кутюрье Даниэля Германа. Дина очень сомневалась, когда та его выбрала. Сейчас стало ясно, что девочка оказалась права. И дело не в платье, а в самой Наташке.