Наталья Калинина: Зеркальный лабиринт

Препираться я не была настроена, поэтому оборвала спор веским доводом:

– А как же ты собираешься возить на мотоцикле Булку? К ветеринару, например? В багажнике мотоцикла или у себя за спиной, как пассажира?

– Ладно, ради Булки куплю машину, – засмеялся Рауль. – А мотоцикл все равно отремонтирую.

– Чтобы уже шею свернуть. Поломать руку и ногу показалось недостаточно, – буркнула я и уткнулась в окно.

Лаура вела машину осторожно, прислушиваясь к советам брата. Я, не занятая разговорами, поначалу с интересом смотрела в окно. Но хватило меня ненадолго: ранний подъем, утренние хлопоты, сытная еда и спокойная музыка, которую поставила Лаура, сделали свое дело. Меня стало клонить в сон, и я, помня о том, что дорога предстоит неблизкая, прикрыла глаза.

Я плавала в стоячем пруду дремы, то выныривая на поверхность, потревоженная голосами Рауля и Лауры, то вновь погружаясь в ее пучину, мысли перетекали вяло, как будто перешли в режим энергосбережения. Мне вспоминались дни, проведенные с Раулем.

Я прогостила у него уже десять дней, и этого было ничтожно мало, чтобы насладиться друг другом. Мне казалось, что и двух жизней окажется недостаточно. Слабым утешением служило, что вскоре предстояла новая поездка в Испанию, связанная с делами наследства. Но до того дня была пропасть в целых два месяца!

Наверное, я застонала от огорчения, потому что Рауль обернулся.

– Анна? – неуверенно позвал он, боясь разбудить меня и в то же время обеспокоенный моим стоном.

– Спит, – тихо выдохнул он. – Приснилось что-то…

– Ты ей по ночам, видимо, совсем не даешь спать, – поддела его Лаура.

Что ответил сестре Рауль, я не расслышала.

В памяти возникла счастливая картина моего приезда. Рауль встретил меня в аэропорту, привез домой и накормил обедом. Вкус тех блюд я запомню на всю жизнь, как и сладость дыни, которой он угощал меня летом на пляже. Рауль приготовил мясные стейки, запек на гриле свежие овощи и сделал картофельный омлет. А на десерт предложил кофе с печеньем, испеченным специально для меня его мамой.

Я так ждала нашей встречи, что накануне вылета не смогла уснуть, а когда мы с Раулем наконец встретились, вместо того, чтобы болтать с ним, обнимать и целовать его, клевала носом, поэтому, когда я закончила обедать, Рауль, не слушая возражений, подхватил меня на руки и отнес в спальню. Я заснула прямо в одежде, поверх одеяла, согретая объятиями любимого человека, счастливая. А когда проснулась, увидела, что Рауль по-прежнему обнимает меня и ласкает взглядом мое лицо. «Guapisima…» [2]– прошептал он с таким восхищением, будто моя заспанная физиономия с черными кругами под глазами от размазавшейся туши, с отпечатавшимся на щеке следом от браслета часов с его запястья, на котором я благополучно уснула, и впрямь была прекрасной.

Вечером того же дня Рауль отвез меня в поселок, в котором мы познакомились летом, – на ужин к родителям…

Я проснулась резко, будто от толчка. Оказывается, все же уснула – без сновидений, глубоко, так, что, открыв глаза, не сразу поняла, где нахожусь. Я поморгала от растушеванного подступающими сумерками и серостью пасмурного дня света, глянула в окно и увидела, что мы все так же мчимся по полупустой автостраде. Незнакомые пейзажи интереса не представляли: деревья, поля, промышленные зоны, опять деревья и мелькающие вдалеке поселки. Я отвернулась от окна и перевела взгляд на кресло перед собой. Забросив руки за голову и сцепив пальцы в замок, Рауль легонько отстукивал по спинке кресла ритм льющейся из магнитолы песни. Рукава его темно-синего свитера задрались, обнажая предплечья до середины, и в поле моего зрения попал шрам, змеившийся от правого запястья до, как я знала, локтя. Прикрыв глаза, я мысленно «повторила» путь, который проделывала поцелуями: ладонь Рауля, косточка на запястье… Я останавливалась на ней, как на горном выступе, словно передыхая перед подъемом, а затем следовала далее по тропе-шраму маленькими шажками-поцелуями, едва касаясь губами кожи. Сгиб локтя – другой «привал», не выступ, а сокровенная ямка, в которой прятались мои неприлично смелые фантазии. И далее – крутое восхождение к свернувшейся клубком на плече пантере. Это было мое божество, обитавшее на самой вершине. Дикая пантера, усыпляющая бдительность безмятежной позой. Только я знала, что в тот момент, когда Рауль замирал надо мной, упираясь ладонями в матрас, она просыпалась и сбрасывала обманчивую личину домашней кошки. «Preciosa…» [3]– шептал мне Рауль, рассматривая мое лицо и обнаженную грудь, а пантера на его напрягшемся бицепсе выгибала спину, демонстрируя грацию неприрученного хищника. Это был наш с нею секрет, о котором знали лишь мы двое.