Марина Крамер - Мост в прошлое, или Паутина для Черной вдовы

Ей вдруг подумалось, что если бы не Мастиф, старый прожженный лис, поймавший ее на крючок еще совсем молодой и неопытной, то никто не знает, как могла сложиться ее собственная жизнь. Интересно, кем бы она была сейчас? Хотя… что уж особенно хорошего в ее нынешней жизни? То, что уже несколько лет в бегах и на нелегальном положении? Чужое имя, чужая страна. И никакие деньги не смогут вернуть любимого человека. И рядом – измучившийся от любви и ответной нелюбви Хохол. И кто скажет, что будет, если его терпение лопнет?

Она вынула телефон и набрала номер. Хохол ответил почти мгновенно, словно ждал:

– Котенок, как ты?

– Нормально, – она не стала уточнять, что добралась до места – не хотела лишний раз вызывать у него агрессию, потому что Женька был категорически против этой поездки. – Что с Машкой?

– Да нормально. Колено ободрала сильно и локоть, а так – ничего, выжила. Скажи… – его голос изменился, появились просительные нотки: – Ты хочешь, чтобы я приехал к тебе?

Она чувствовала, что он ждет от нее слова «да», что ему важно быть необходимым ей, но не могла подвергать себя и его такому риску – лицо Хохла, как и его руки в наколках, здесь помнила каждая собака. И если он попадется на глаза кому-то из сотрудников… Об этом лучше даже и не думать.

– Женя… ты ведь знаешь, что нужен мне всегда, – начала она как можно ласковее. – Всегда, потому что я без тебя уже давно никто. Но сейчас… ты… ты просто не представляешь, какое дело я задумала, и ты не сможешь помочь, только поставишь все под угрозу срыва. Ты ведь даже не узнаешь меня, Женька…

– Ты все-таки сделала это… – почти простонал он. – Зачем?! Господи, когда же ты уймешься уже?! Зачем снова суешь голову в петлю?!

– Я же сказала – меня не узнаешь даже ты. Меня не узнал телохранитель, находившийся раньше рядом сутки напролет, – что еще нужно, чтобы убедиться в собственной безопасности? Я сделаю то, что должна, и вернусь, обещаю. И можешь даже сжечь мой российский паспорт.

– Больно много тебе нужно труда, чтобы раздобыть новый, – невесело хмыкнул Хохол, и Марина поняла по этим ноткам в голосе, что он смирился.

– Женя… я очень соскучилась по тебе, – вдруг призналась она неожиданно даже для самой себя. – Мне так тебя не хватает.

– Да? С чего бы? Или просто больше не с кем?

Ей показалось, что Хохол ударил ее наотмашь по лицу, и от удара не больно, а унизительно-обидно. Она понимала, что эта фраза – жест отчаяния, бессильной злобы, но все равно было очень неприятно.

– Ну-ка, напомни мне, когда в последний раз ты ловил меня на измене! – потребовала она жестко. – И если не вспомнишь – больше никогда сюда не звони!

– То, что не ловил, не значит, что не было.

– Да?! Хорошо. Ты сделал выбор.

Она отключила телефон и схватила новую сигарету. Гена как раз принес кофе и поставил перед ней. Марина тяжело дышала, как будто долго бежала от кого-то. Слова Хохла обидели ее так, как никогда прежде. Она и думать забыла о том, что существуют какие-то другие мужчины, кроме него, все ее внимание было сосредоточено только на нем. Никогда прежде Хохол не позволял себе вот так ткнуть ее носом в страстную любовь к сексу.

– Совсем сдурел, болезный, – пробормотала Марина, прижимая окурок в пепельнице. – Ничего, встретимся – разберемся.

– Ты о чем? – поинтересовался Гена, отхлебывая кофе.

– Да Женька… – с досадой проговорила она. – Достал со своей ревностью, ну, почему вы, мужики, такие бестолковые? Как будто для того, чтобы изменять, нужно непременно уехать подальше!

– Ну, его можно понять, – примирительно сказал Гена. – Я бы такую женщину вообще от ноги не отпускал.

– Вот-вот! От ноги! – распалилась Марина еще больше. – А кто он такой, чтобы меня – меня! – у этой самой ноги держать? Не больно ли много нагрузил на себя? Как бы коленки не подломились!

– У Жеки не подломятся, – хмыкнул телохранитель. – Знал, за что брался. А вообще… Зря вы так с ним. Да, да, оговорился, но погодите – выскажусь и снова буду как надо, – предвосхитил он Маринино замечание. – Я вам еще в прошлый приезд говорил – никто никогда не будет предан вам так, как Женька. Никто не будет подставлять свою голову, никто не будет закрывать своим телом. И делает он это не из корысти какой-то, а потому что любит. Я много с ним разговаривал, пока вы в больнице лежали, а мы считали вас мертвой. Каждый вечер сидели в каминной. Я много в жизни повидал, но чтобы вот так мужик с прошлым, как у Жеки, за женщиной… Нет. Вот поверьте – такое раз на миллион бывает. И если упустите, Марина Викторовна, – не простите себе никогда. Он же, как собака – верный, он вас больше любит, чем себя, а люди неспособны на такое чувство.