Уинслоу Элиот - Опасности прекрасный лик

Пенни подняла бровь.

— А разве кто-то говорил, что позаботится обо мне?

— Это была моя идея. Я думала, она тебе понравится. Мы могли бы заботиться друг о друге. Хочешь кофе?

— Нет. — Пенни открыла холодильник и взяла банку пива. На лице Сьюзан прочитала вызов ну-ка, останови меня.

Сьюзан не сказала ни слова.

— Почему вы хотите заботиться обо мне? — спросила Пенни, открывая банку.

— Замысел неплохой: у меня была бы здесь компания, а тебе не пришлось бы уезжать из своего дома.

Пенни отхлебнула пива.

— Я могу сама позаботиться о себе.

— Разумеется, можешь. Я надеюсь, что ты будешь достаточно добра, чтобы немного позаботиться и обо мне.

— Ему, — Пенни большим пальцем показала на дверь, — это не понравится.

— В конце концов понравится.

Пенни поставила банку и направилась к своей джинсовой куртке, висевшей на спинке кресла-качалки, и достала из нее сигареты. Когда девочка зажгла спичку, рука ее дрожала. Она быстро задула спичку.

— Забудь о том, что сказал Дом, когда тебя не было в этой комнате, — резко сказала Сьюзан, не спуская с нее глаз. — Он говорил не о тебе, а обо мне.

Пенни недоверчиво улыбнулась.

— Он беспокоится обо мне, — объяснила Сьюзан. — Он говорит то, что вовсе не думает, потому что хочет, чтобы я передумала. К тебе это не имеет никакого отношения.

— В любом случае мне все равно.

Сьюзан хотела обнять ее. Словно почувствовав это, Пенни опять сложила руки на груди и отошла.

— Мы можем попробовать договориться на это лето, — предложила Сьюзан. — Если получится, продлим нашу договоренность на учебный год. Если же не выйдет, у тебя по крайней мере будет время иначе спланировать свою жизнь.

Сьюзан села и налила себе еще чашку кофе. Девочка сразу же ей понравилась. Она очень хотела прижать ее к себе и успокоить. Пытается ли Пенни отчаянно сдержать слезы, думала Сьюзан, или же она до сих пор слишком ошеломлена смертью отца, чтобы плакать? Она наблюдала, как Пенни ходила по кухне, время от времени искоса поглядывая на нее, и сохраняла на лице выражение, начисто лишенное жалости. Она чувствовала, что если Пенни заметит хоть проблеск жалости, она не примет помощь ни при каких обстоятельствах.

— Ладно, — наконец коротко сказала Пенни.

— И что ты делаешь со старухой? — спросила на перемене Мэри, дочь шерифа.

— Мы смотрим кучу фильмов, — ответила Пенни. — У нее есть видеомагнитофон, и она выписывает фильмы с прокатных фирм по всей стране. Она сдвинулась на этом.

— Не так уж и плохо, — заметил Грэм.

— Вы знаете, а ее сын, Джонни Уитфилд, — режиссер.

Мэри и Билли никогда о нем не слышали, но Грэму это имя было известно.

— Он снял несколько фильмов в семидесятые годы. Довольно неплохих.

Мэри оценивающе посмотрела на Пенни.

— А ты изменилась.

— Это все ее салоны красоты, — бросила Пенни небрежно. — Я сказала, что зайду с ней туда посмотреть. Она попросила подстричь меня. Еще мне обработали ногти. Она считает, мне не следует их обкусывать. — Пенни вытянула для обозрения свои руки с длинными пальцами и ровно подстриженными ногтями. Ногти были покрашены полупрозрачным розовым лаком.

— Красиво, — сказала Мэри.

— Вот. — Пенни полезла в карман и достала два маленьких пузырька с лаком для ногтей. — Я прихватила их, когда занимались моими пальцами на ногах.

— Ты украла их?

— Не… Просто позаимствовала. Попробуй. Есть у кого-нибудь сигарета?

Мальчики не курили, а у Мэри сигарет не было.

— Она не разрешает мне курить в доме, — сказала Пенни. — Погано будет зимой, когда всякий раз, как захочется покурить, мне придется бегать на улицу.

— А ты будешь с ней жить и зимой? — спросил Грэм.

Пенни пожала плечами.

— Наверное.

— Отец говорит, что она будет твоей приемной матерью, — сказала Мэри.

Пенни не ответила. Когда Сьюзан впервые сообщила ей, что собирается обратиться за разрешением, необходимым для оформления опекунства, Пенни ей не поверила. Но потом Сьюзан отправилась на предварительное собеседование и прошла физическое освидетельствование. А сейчас она уже наполовину прошла шестинедельный курс обучения.

И все ради девочки, с которой она месяц назад еще не была знакома.

— Она, должно быть, действительно хорошая, — сказала Мэри.

Сьюзан была хорошей, не могла не признать Пенни. А еще она была самой деятельной из всех, кого Пенни когда-либо знала. И Пенни она не оставляла без дела. Прежде всего ей потребовалась помощь Пенни, чтобы навести порядок в доме. Они вместе просмотрели старые письма и выкинули брошюры, газеты, вырезки из журналов и целые ящики старых, покрытых плесенью книг в бумажных обложках. Потом она пожелала заново обставить комнаты, и они провели долгие часы за обсуждением цветовых гамм и различных видов мебели, прежде чем отправиться на целый день в Олбани посмотреть, что там есть в магазинах. Пока они ждали, когда принесут выбранные обои, Сьюзан заказала полки для столовой.