Татьяна Устинова - Всегда говори «всегда» – 3

– Ага! – проворчала Надя. – Ты лучше сам себе того же пожелай…

– Ну, ты смотри на нее! – призвал Дима Ольгу в свидетели очередного Надькиного приступа ревности. – Кошмар! – Он прижал к себе жену покрепче. – Ну что ж ты сцены закатываешь? Успокойся, наконец! Я твой навеки!

– Так то-то и оно, что ты мой! Потому и беспокоюсь! Был бы ты чужой, так мне б до тебя и дела не было! – Надя поцеловала его в губы, оставив яркий след красной помады.

– Убойная логика! – рассмеялся Дима, и не думая вытирать губы. – Ну, все, шагайте отсюда. Долгие проводы – лишние слезы. Пока, девчонки! Скоро вернусь!

Он помахал им рукой, прошел через рамку металлоискателя, забрал сумку с транспортера, но, сделав пару шагов к залу вылета, обернулся.

– Не забудь про кулинарный шедевр к моему приезду! – крикнул он Наде, махнул еще раз рукой и скрылся за массивной дверью.

Ольга увидела у подруги на глазах слезы.

– Надь, ты чего? – засмеялась она. – Он же всего на три дня улетает!

– Ненавижу эти командировки, – всхлипнула Надя. – А вдруг там… немки красивые?!

– Немкам немцев хватает, – успокоила ее Ольга. – И потом… где ты видела красивых немок?

Штурм, которого так ждала Ольга, начался неожиданно.

И именно там, где его меньше всего можно было ожидать, – на работе.

– Громова! – заглянув в кабинет, выкрикнула девушка в очках. – Громова, вас там внизу, на проходной, спрашивают!

– Кто? – испугавшись, вскочила Ольга. В голове сразу же пронеслось – если не позвонили, значит, кто-то совсем незнакомый, скорее всего, случайный прохожий, который видел, как что-то случилось с детьми.

– Не знаю, – поморщилась девушка. – Снизу позвонили, сказали, вас спрашивают.

– Господи! – Ольга кинулась к лестнице, чуть ли не сбив с ног девицу. Она не видела удивленных взглядов коллег и не слышала, как девица презрительно фыркнула ей вслед:

– Ненормальная!

На проходной, кроме вахтерши, никого не было.

– Где?! – налетела на нее Ольга. – Кто меня спрашивал?!

Вахтерша пожала плечами, кивнув в сторону окна.

Только тут Ольга увидела, что там стоит Алексей. Какой-то очень торжественный, с высоко поднятой головой, как генерал на параде.

– Господи, – облегченно выдохнула Ольга, подходя к нему. – Ты меня напугал! Я думала, что-то случилось. С детьми…

– Я не хотел тебя пугать, извини…

Торжественный вид сменился на виноватый – черные глаза смотрели на нее умоляюще.

И с обожанием…

Ольге стало неловко. Так неловко, что она готова была сбежать, как девчонка, не объясняя причины…

– Я… я хотела просить у тебя прощения… Мне так неудобно за тот вечер, – прошептала она, чувствуя, что краснеет.

– Ну, не знаю, не знаю… – В его глазах метнулись веселые бесы. – Я еще подумаю, прощать или нет! Впрочем, у тебя есть один выход, – подумав секунду, многозначительно добавил он.

– Выход? Какой еще выход?

Его дурашливая веселость устраивала ее куда больше, чем демонстративное обожание.

– Да… – Алексей закатил глаза, словно что-то прикидывая.

– Послушай, мне некогда разгадывать твои ребусы! – Ольга почувствовала раздражение. Тем более что вахтерша смотрела на них с насмешкой. – Я попросила у тебя прощения, а ты – как хочешь, – тихо сказала она.

– Ладно. – Алексей тоже заговорил тише, бросив взгляд на вахтершу, взял Ольгу под руку и отвел подальше – к старой огромной пальме, доживающей свой век в деревянной кадке у самого входа. – Обстановка, конечно, не самая подходящая, но должен же я дать тебе шанс заслужить мое прощение.

Он сунул руку во внутренний карман кашемирового пальто и протянул Ольге длинную узкую коробочку красного бархата.

– Что это?

– Открой и посмотри.

Она открыла – а что еще оставалось делать? Внутри, на глянцевом атласе блистало бриллиантовое ожерелье. Оно казалось таким инородным в сочетании с этим серым холлом, пыльной пальмой и усмехающейся вахтершей, что Ольга немедленно захлопнула коробочку.

– Что это? – повторила она.

– Вообще-то, в таких случаях следует дарить кольца, но это вещица моей мамы. Я бы хотел, чтобы она принадлежала тебе.

– Ничего не понимаю, в каких случаях?

Господи, ну отчего она не сбежала, едва заметив его!

Пришлось опять выглядеть дурой – великовозрастной, зрелой дурой, которая ну никак не понимает, зачем ей дарят бриллианты своей мамы!

– Я торжественно и совершенно официально предлагаю тебе руку и сердце!

Он взял у нее коробку, открыл и встал на одно колено.