Вальтер Неграо - Тропиканка

— Это образованный, грамотный, любознательный парень, — объяснил Гаспар Дави, — и я очень горжусь им. Уверен, у него есть хватка. Надеюсь, он когда — нибудь превзойдет меня…

— О, доктор Гаспар, — услужливо перебил его Дави, — это не возможно….

Гаспар сделал вид, что не заметил лести в словах Дави. Он прямо перешел к делу. Витор на пепрвыхз порах нуждается в помощи. Более того, Витору нужен товарищ, который докаждет ему, что мир бизнеса — самая увлекательная вещь на свете. Он, Гаспар, хочет, чтобы Дави приглядывал за его внуком и рассказывал ему о поведении Витора, его мыслях, его намерениях, если Дави удастся войти к нему в доверие.

Роль, которую он станет играть при внуке Гаспара, стала ясна Дави, однако он почувствовал себя польщенным.

— Я постараюсь оправдать ваше доверие, доктор Гаспар, — с готовностью объявил Дави.

* * *

Мысль о том, что у матери есть какая — то тайна, связанная с Форталезой, не оставила Витора в покое.

Он все время приглядывался к ней, прислушивался, не выдаст ли она себя чем — то.

Первое время Летисия никуда из дома не выходила, занимаясь исключительно обустройством в огромном доме Гаспара.

И все же в ее поведении проглядывала какая — то нервозность, как ни хорошо она владела собой.

Впервые Летисия вышла из дому лишь на третий день своего воцарения на Форталезе. Из окна своей комнаты Витор видел, как мать села в машину и направила ее не в сторону центра, где были супермаркеты, а по дороге, ведущей из города вдоль побережья.

В мгновение ока Витор выскочил из дому и бросился к пристани, возле которой покачивался на волнах подаренный ему дедом новехонький катер.

Они мчались параллельно друг другу — Летисия по дороге, Витор по глади залива. Он ни на секунду не упускал из виду ее белый автомобиль.

Летисия остановила машину на пустынном берегу, где стояла лишь одинокая ветхая хижина. Выйдя из машины, она скрылась в ней.

Витор заглушил мотор. Спустя полчаса он увидел какого — то человека, бредущего вдоль берега по направлению к хижине. Однако в домик он не вошел — встал на берегу, пристально глядя на океан.

Витору не хотелось, чтобы этот человек понял, что он торчит здесь со своим катером, имея какие — то свои намерения, и он снова запустил мотор и отплыл влево. Здесь залив делал небольшой поворот.

И сразу же увидел необыкновенной красоты девушку в купальнике, стоящую на песке и отживающую длинные волосы. Солнце обливало лучами ее стройную девственную фигуру.

Увидев его, девушка как будто испугалась. Ее прелестное личико изобразило смущение.

Витор жадно смотрел на нее. Никогда он не видел такой удивительной, невинной красоты. Девушки, с которыми он привык иметь дело, были совсем другими… На минуту он даже забыл про мать.

Их с девушкой разделяло небольшое расстояние — Витор, увидев ее, чуть не врезался в песок, — но ему казалось, что глаза его, мозг, память, душа, тело — весь он утонул в распахнутых глазах этой девушки.

Взгляд его напугал юную красавицу. Она вдруг оглянулась, тронулась с места и легко пронеслась по направлению к хижине, из которой, Витор уже давно это видел со своего катера, вышел тот мужчина с его матерью.

— Папа! Папа! — закричала девушка.

… Витор помчал катер по направлению к Форталезе.

* * *

Весть о новом назначении Бонфиня на пост директора — супепринтенданта несказанно обрадовала его жену Изабелл. Наконец — то ее милый, несравненный, прекрасный Бонфинь оценен по достоинству! Он теперь будет руководить дочерью Гаспара и его внуком! Это ли не доказательство того доверия, которое испытывал Гаспар к ее бесценному Бонфиню.

Изабелл буквально приплясывала вокруг мужа. Это была женщина, наделенная колоссальным темпераментом и фантазией, наивная, в сущности, как ребенок — именно так к ней относились все ее домашние: умная и рассудительная дочь Оливия, врач по профессии, очаровательный великовозрастный бездельник сын Пессоа и ее собственный муж, которого она обожала. Ребячливость Изабелл была притчей во языцех у всех ее многочисленных знакомых, с которыми она часами болтала по телефону. Изабелл давала богатую пищу для размышлений о жизни высших слоев общества ее приятелю, журналисту Фреду, частому посетителю дома Бонфиня, где он к тому же подкармливался.

Но Изабелл и горя было мало, что окружающие посмеиваются над ней. Сама себе она казалась женщиной мудрой, способной адекватно воспринимать реальность и к тому наделенной незаурядными актерскими способностями.