Николь Робертс - Карты не лгут

— Вы когда-нибудь видели или встречали этого человека? — Шенегэн придвинул к ней другую фотографию. — Его зовут Сэл Катзингер.

Габриелла взглянула на снимок и отрицательно покачала головой. Человека, носящего очки с такими толстыми стеклами, она наверняка запомнила бы. К тому же качество фотографии оставляло желать лучшего.

— Нет. Не думаю, что я когда-либо встречала его.

— А не слышали ли вы, чтобы его имя упоминал ваш партнер по бизнесу Кевин Картер? — спросил напарник Шенегэна, на пластиковой карточке которого, прикрепленной на груди, значилось: «Капитан Лючетти».

Габриелла видела достаточно фильмов и телепередач, чтобы понять, что он изображает «доброго полицейского» в противовес «злому полицейскому» Шенегэну — что в принципе не было большой натяжкой в отношении Шенегэна. Но из этих двоих капитан Лючетти и впрямь производил более приятное впечатление.

— Кевин? Какое отношение Кевин имеет к человеку с фотографии?

— Мистер Катзингер — профессиональный вор. Он очень ловок и крадет только лучшее. Немногим более недели назад его арестовали за кражу антикварных вещей на сумму более двадцати пяти тысяч долларов. Находясь под арестом, он дал показания, что, возможно, знает, у кого находится картина мистера Хилларда, — сообщил капитан Лючетти. — Он также поведал нам, что ему предлагали украсть картину Моне, но он отказался.

Габриелла скрестила руки на груди и откинулась на спинку стула.

— Почему вы говорите мне об этом? Судя по всему, вам лучше побеседовать с ним. — Она ткнула пальцем в фотографию.

— Мы уже беседовали, и на допросе он рассказал о своей «крыше». — Лючетти выжидающе замолчал.

Габриелла полагала, что под «крышей» капитан имел в виду человека, занимающегося укрывательством и сбытом краденых вещей. Но какое отношение это имеет к ней, она понять не могла.

— Вероятно, вам лучше прямо сказать, чего вы от меня добиваетесь. И почему он, — Габриелла кивком указала на Шенегэна, — преследовал меня в течение последних дней.

Шенегэн помрачнел, капитан же остался невозмутимым.

— По словам мистера Катзингера, ваш партнер знает толк в торговле краденым антиквариатом. — Капитан помолчал и добавил: — Его также считают посредником в краже у Хилларда. Поэтому выходит, что он виноват во многом, в том числе и в большой краже.

У Габриеллы от изумления перехватило дыхание.

— Кевин? Ну нет. Ваш Катзингер лжет!

— А с какой стати ему лгать? Ему обещали послабление в наказании, если он станет сотрудничать.

— Кевин никогда не станет делать ничего подобного, — уверенно заявила Габриелла. Сердце ее бешено колотилось, и вернуть душевное спокойствие не помогали даже глубокие вздохи.

— Откуда вы знаете?

— Знаю. Я знаю, что Кевин никогда не позволит втянуть себя во что-то противозаконное.

— Да? — Выражение глаз Шенегэна подсказало Габриелле, что его раздражение под стать его грубому голосу. — Почему это?

Габриелла бросила взгляд на Шенегэна. Несколько густых каштановых завитков выбились из-под его платка и упали ему на лоб. Он протянул руку к блокноту и стал что-то писать в нем. Аура раздражения и злобы, окружавшая его словно туча, пронизывала воздух. Очевидно, у него уже бывали неприятности по службе из-за неумения держать себя в руках.

— Что ж, одно могу сказать точно. Я знакома с Кевином несколько лет и наверняка узнала бы, если бы он торговал краденым антиквариатом. Мы почти каждый день вместе, я бы смогла определить наличие у него таких тайн.

— Каким образом? — спросил капитан Лючетти.

Он не производил впечатления человека, верящего в глупости вроде ауры, поэтому Габриелла не стала говорить, что не обнаружила в ауре Кевина никаких черных пятен.

— Ну… просто смогла бы, вот и все.

— Еще какие-либо доводы у вас есть?

— Да, он по гороскопу Водолей.

Ручка взлетела в воздух и, несколько раз перевернувшись, приземлилась где-то за спиной детектива Шенегэна.

— О Боже, наивное дитя… — простонал он.

Габриелла взглянула на него.

— Да, а Водолеи с презрением относятся ко лжи и обману. Он ненавидят двуличие и двурушничество. Известно ли вам, что Авраам Линкольн был Водолеем?

— Нет, я не знал этого, — ответил капитан Лючетти и протянул руку к блокноту. Положив его перед собой, он вытащил из нагрудного кармана серебристую ручку. — Но сдается мне, вы не вполне отдаете себе отчет в серьезности вашего положения. Нападение на полицейского при отягчающих обстоятельствах карается максимальным сроком в пятнадцать лет.