Джеки Коллинз: Неистовая Лаки

Еще детьми Донна, Бруно и ее первая любовь — мальчик по имени Фурио — проводили долгие часы, исследуя эти пещеры. Их не пугали древние легенды, хотя старики поговаривали, что там водятся привидения и даже нечисть похуже. Легенда говорила, что после страшного землетрясения 1668 года, в результате которого были разрушены многие города, пещеры стали пристанищем для воров и убийц. Когда один из них изнасиловал и убил маленькую девочку, местные жители, преисполнившись ярости, совершили налет на пещеры и перебили всех их обитателей, похоронив их в общей могиле.

Донна, Фурио и Бруно не верили этим сказкам. Пещеры для них все равно оставались самым привлекательным местом для игр, и ничто не могло испортить им удовольствие.

После того, как Донну увезли в Америку, Бруно и Фурио перестали туда ходить.

Так продолжалось до тех пор, пока Донна не послала за Бруно и не посвятила его в свой план — такой невероятный, что поначалу он даже хотел пойти на попятный. Но когда сестра объяснила, что это месть за ее убитого мужа, Бруно согласился. Их пещеры идеально подходили для выполнения задуманного. Расположенные в пустынной местности у подножия скалы, промозглые и запутанные, они были словно созданы для того, чтобы быть тюрьмой.

В правильности этого пришлось убедиться и Ленни Голдену. Вот уже восемь долгих недель он являлся узником этих мрачных катакомб. На левую ногу ему надели металлическое кольцо, от которого тянулась цепь. Второй ее конец был прикован к торчавшему из базальтовой скалы кольцу меньшего размера. Любая возможность побега была исключена. Он мог разве что, как пес, с трудом ковылять по замшелой пещере, волоча за собой тяжелые кандалы.

Просыпаясь каждое утро, Ленни видел одни и те же мрачные декорации: тоненький солнечный луч, пробивающийся откуда-то сверху, и осклизлые, покрытые мхом стены пещеры. До его слуха и обоняния доносились звуки и запахи близкого моря.

Насколько оно близко? Судя по сырости, волны прибоя разбивались где-то рядом. А что, если будет шторм? Не затопит ли его пещеру? Ленни не хотелось умирать страшной смертью, утонув в этой норе, которой суждено отныне быть его домом.

Его камерой.

Местом его заключения.

И самое ужасное состояло в том, что Ленни не имел ни малейшего представления относительно того, где он находится. Он мог лишь предполагать, что его похитили с целью получения выкупа. Но если дело обстояло действительно так, то почему ни Лаки, ни киностудия до сих пор не выкупили его?

Он влачил свое заключение уже восемь страшных и, казалось, нескончаемых недель. Счет дням Ленни не утратил только потому, что отмечал каждый из них на стене пещеры. За все это время единственными людьми, которых он видел, были двое мужчин, ежедневно приносивших ему еду — хлеб с сыром. Раз в неделю вместо сыра ему давали кусок мяса, жесткого, словно подошва сапога, и дважды в неделю — фрукты. Ленни был постоянно голоден как волк.

Ни один из его тюремщиков — угрюмых мужчин лет по сорок — не знал ни слова по-английски. Они вообще избегали вступать с ним в какой-либо контакт. Хмурый взгляд — вот и все общение.

То один, то другой появлялся каждый день в одно и то же время, ставил еду на перевернутую вверх дном коробку и немедленно исчезал. Раз в несколько дней они опустошали ведро, куда испражнялся узник, и одновременно с этим заменяли второе ведро, наполненное мутной водой, — в нем он умывался.

Здесь не было ни зеркала, ни каких-либо других приспособлений, чтобы следить за собой. Ленни полагал, что сейчас он напоминает дикаря с длинными спутанными волосами и восьминедельной бородой. Одежда его превратилась в грязное рубище. Как-то раз он решил постирать то, что было на нем, и едва не умер от холода, дожидаясь, пока высохнут вещи.

Ленни мог смириться с жалкой едой и парашей вместо туалета. Он даже был в состоянии привыкнуть к пронизывающему до костей холоду, сырости и крысам. Ночи напролет, пока Ленни лежал на досках, служивших ему ложем, они суетились в пещере и бегали по его ногам. Он не мог смириться лишь с одним — безнадежным отчаянием от того, что ему было нечем занять свой мозг. День за днем он тупо сидел в темной норе, не имея возможности читать или писать, слушать музыку или смотреть телевизор.

Вакуум. Пустота. Безысходность. ОН… МЕДЛЕННО… СХОДИЛ… С УМА. Наступил момент, когда узник стал разговаривать вслух. Слушать самого себя было не слишком большим утешением, но теперь, по крайней мере, под сводами пещеры раздавался человеческий голос. Ленни озвучивал роли и воспроизводил целые сцены из своих фильмов, а иногда разговаривал с Лаки, как если бы она находилась рядом с ним.