Джеки Коллинз - Жеребец

Да, малышка!

— Алекс, — произнес я сдавленным голосом, начиная расстегивать пуговицы на ее халатике. Но она оттолкнула мои руки.

— Очень жаль, что ты не ездишь верхом, — тихо сказала она.

Как не езжу — сейчас, сейчас…

Мои руки подобрались к ее прелестной груди, и я начал гладить нежные соски. Алекс стала извиваться, пытаясь отодвинуться подальше.

— Сиди, милая… расслабься, — уговаривал я. Я весь дрожал. Как же мне ее хотелось!

— А если мамочка?.. — пролепетала Алекс.

Я сделал вид, что не расслышал, и наконец ухитрился стащить с нее через голову ночную рубашку. Руки Александры взлетели к груди, и она вдруг стала мелко-мелко дрожать.

— Давай ляжем в постель!

Не мудрствуя лукаво, я подхватил ее на руки и плюхнул прямо на середину кровати. На Алекс оставались еще крохотные трусики, и она быстро перекатилась на живот, так что моему взору открывалась только ее голая спина, розовеющая сквозь прозрачную ткань нежная попочка и изумительные длинные ножки.

Я поспешно сорвал с себя одежду, понимая, что нужно ковать железо, пока горячо. Я лег на Алекс сверху. Теперь не было мочи. Но я изо всей силы сдержался и попытался раздвинуть ее ноги сзади.

— Не надо. Тони, прошу тебя. Я не хочу, ну, пожалуйста, оставь меня…

Эти крошки всегда говорят «нет», когда хотят сказать «да». Но тут Алекс вдруг начала плакать, громко всхлипывая и я вмиг ощутил себя самым последним подонком на свете. Это же не одна из бесчисленных шлюшек, что вьются вокруг «Хобо». Это же самая прекрасная девушка в мире, на которой я собираюсь жениться.

— Эй, — я скатился с нее и прижал к своей груди, — успокойся, милая, если не хочешь, то мы не будем, это все ерунда.

Всхлипывания прекратились.

— Прости меня. Тони.

Она встала, оделась, и я проводил ее до двери и поцеловал на прощание. Она робко улыбнулась. Совсем ребенок.

— Спокойной ночи. Тони. Спасибо.

И вышла.

Да, это настоящая любовь. Если я сумел отказаться от того, от чего я только что отказался, значит, втюрился по самые уши.

Правда, проблему свою я так и не решил, а рядом не было ничего, даже какого-нибудь завалящего «Плейбоя».

Утром я проснулась оттого, что Мэдди барабанила по моей спине. Я с трудом разлепила глаза, потянулась и зевнула.

— Который час?

— Уже семь. А куда ты запропастилась ночью? Я вставала в туалет, и тебя не было. Неужто этот ненасытный Тони уволок тебя в свою пещеру? Я пыталась тебя дождаться, но ты не возвращалась целую вечность.

— Ничего подобного — Да, да, не отпирайся. Он опять терзал твое невинное девичье тело?

— Мэдди, замолчи, как тебе не стыдно? Что за выражения?

— Не нравится? Ну тогда — он тебе всадил?

— Мэдди!

Я удрала в ванную и заперла дверь, пока Мэдди вконец не разошлась. Я приняла холодную ванну — мамочка говорит, что она полезнее, чем горячая.

Я старалась не вспоминать про вчерашний случай с Тони.

Мэдди сидела нахохлившись.

— Ты стала страшно скрытная, — обиженно сказала она.

Мы позавтракали вместе с мамочкой яичницей с ветчиной, а потом отправились кататься верхом. Это было просто замечательно. Мне вывели мою кобылу Пеганку — ох, и обрадовалась она мне Меня мучила совесть за вчерашнее, мне было совестно перед Мэдди, и вообще я чувствовала себя виноватой.

Мы пересекли лес и приближались к ручью, как вдруг Пеганка взбрыкнула, и я слетела на землю.

— Ой!

Мамочка и Мэдди уже успели перебраться через ручей, но на мой крик обернулись и, пришпорив лошадей, поскакали ко мне.

Сначала мне показалось, что у меня все в порядке, но, когда я попыталась встать, левая нога подвернулась, и я почувствовала ужасную боль.

— Боюсь, что у тебя вывих, — сказала мамочка.

— О, Алекс, бедненькая! — всплеснула руками Мэдди.

Они помогли мне забраться на Пеганку, которая виновато жалась рядом, и мы вернулись домой.

— Мамочка послала за доктором Саттоном, который сразу же примчался. Он такой славный и добрый. Он помог мне появиться на свет и с тех пор опекает меня.

— У нее сильное растяжение, — провозгласил доктор Саттон. — Пять или шесть дней не вставать с постели.

— Бедненькая Алекс, — захныкала Мэдди. Только мамочка сохраняла спокойствие и хладнокровие.

— Что же, ничего не поделаешь. Думаю, мистеру Блейку лучше вернуться в Лондон — он успеет на двухчасовой поезд. А как ты, Мадлен? Хочешь остаться с нами или тоже поедешь?

Я застонала. Нога мучительно ныла.

— Мне кажется, тебе лучше уехать, Мэдди. Боюсь, что от меня будет мало толку.