Алена Винтер - Своя-чужая жизнь, или Верни мою любовь

– Анна, – заглянул он в машину, – все закончилось.

Она вскочила, быстро открыла дверцу машины и оцепенела, увидев перед собой мертвого мужчину, того самого, которого она видела на острове. Густая струя крови ползла по его лбу, тягучие капли падали на траву. От отвращения Анна передернула плечами и побежала к Виноградову, который вышел из-за угла дома.

– Артем, – она судорожно обняла его, – вы нашли моего мальчика?! И где Рэм? Что с ним?

– Их нет в доме, – ответил Виноградов и удержал ее, готовую броситься в дом на поиски сына. – Я не лгу! Здесь было только пять человек, но они уже не смогут сказать, где находятся Рэм и твой сын.

Анна побежала к машине.

– Куда ты? – Виноградов бросился следом и перехватил ее, когда она уже намеревалась сесть за руль.

– К Рэму, – ответила Анна. – Если это единственный способ быть рядом с Сашей, то я воспользуюсь им! Нужно было сразу принять его предложение, не пришлось бы подвергать опасности стольких людей, – она указала рукой на мужчин во дворе. – И остальные, невинные, тоже не пострадали бы!

– Не глупи. Иначе окажется, что все было зря.

– Ты не понимаешь!

– Не понимаю, – согласился Виноградов и убрал руки с ее плеч, видя, что все уговоры бессмысленны. – Позволь хотя бы отвезти тебя в Москву.

Анна кивнула. Артем бросил быстрый взгляд на Петра, и тот махнул рукой, показывая, что дальнейшее их присутствие в этом месте необязательно.

– Буду на связи, – произнес Петр, открыв перед Анной дверцу.

– Что мне сказать Жене? – спросил Виноградов, выезжая за ворота. – И Кириллу?

– Ничего не говори, это лишнее. Женька все поймет без слов, а Кира… – Анна прикрыла лицо руками. – Ему лучше держаться подальше от меня, потому что я всем приношу одни лишь несчастья!

– Неудивительно, если учесть, что Галеев свихнулся от любви к тебе.

– Все вокруг меня сошли с ума. Не только Рэм. Но и Влад, Вероника… А также ты и Женя. Вы стольким рисковали ради меня!

– Вот именно! – разозлился Виноградов. – А ты малодушничаешь! На твоем месте я пристрелил бы Галеева и улетел из страны! Куда угодно, хоть в Зимбабве! Стал бы свободным. Ты через многое прошла, но опять возвращаешься к тому, с чего все началось, – к обману. Не лги себе, Анна! Не убивай себя решением, принятым в минуту отчаяния!

– Что ты можешь еще посоветовать, кроме того, чтобы я взяла в руки оружие – вновь? Я больше никого не лишу жизни. Лучше мне самой умереть!

– Тогда застрелись прямо сейчас.

Виноградов потянулся к бардачку, достал пистолет и положил его Анне на колени. Она сбросила его на пол. До самого конца пути она больше не проронила ни слова. Виноградов что-то говорил, но Анна его не слушала, пытаясь вспомнить: какого цвета глаза у ее сына? Странно, но в эту минуту она не могла вспомнить его лицо, только черные кудряшки остались в памяти. Все остальное размылось, и, как бы Анна ни пыталась собрать кусочки воспоминаний воедино, у нее ничего не получалось. У дома Рэма машина остановилась, она посмотрела на Виноградова, но тот отвернулся.

– Тема, – Анна с нежностью провела пальцами по его руке. – Спасибо тебе.

Виноградов, злясь на Анну, проследил, как она вошла в подъезд, завел машину и выехал со двора. Проехав не более километра, он остановился у обочины, поняв, что допустил ошибку, отпустив Анну одну, однако не стал возвращаться. Он слышал, как звонит телефон в кармане его пиджака, долго звонит, но не отреагировал, просто смотрел прямо перед собой, чувствуя полную растерянность. Вспомнились ему пророческие слова Жени о проигрыше при, казалось бы, самых выгодных обстоятельствах. Знала ли она заранее о том, как все закончится, или это было лишь тонкое понимание ситуации, основанное на интуиции, – сложно было предположить. Одно очевидно: то, что случится, изменит жизни всех людей, имеющих отношение к Анне. Виноградов чувствовал свою вину за то, что не помог ей принять правильное решение, но не нашел в себе сил вернуться и исправить ошибку. Он уважал эту смелую женщину, считая, что не имеет права указывать ей, как поступить. Для Анны главным был Саша, ради мальчика она пожертвует всем, даже собой. Виноградов, преклонявшийся перед силой материнской любви, знал, что любая попытка встать между матерью и ребенком обречена на провал. Он не хотел никого видеть! Отключил телефон и долго сидел в машине на обочине, молча, переживая упадок сил и отчаяние.

– Я скоро вернусь, – Рэм усадил ребенка в кресло. – Не бойся, – быстро добавил он, увидев, как напрягся Саша. – Я буду в соседней комнате, но, если желаешь, можешь идти со мной. Только тебе будет скучно смотреть, как я собираю вещи.