Алена Винтер - Своя-чужая жизнь, или Верни мою любовь

– Постараюсь. Встретимся завтра.

Закрыв за Малиновским дверь, Рэм вернулся в гостиную и остановился перед Вероникой. Она сбросила туфли и забралась с ногами в кресло.

– Ты похожа на нее, – сказал Рэм, дотронувшись до ее гладких волос, но Вероника отбросила его руку, не разрешая прикасаться к себе.

Он схватил ее за шею, она ударила его в грудь, пытаясь вырваться из крепких объятий.

– Не тронь! – шипела Вероника, яростно сопротивляясь его желанию, но Рэма уже невозможно было остановить.

Подхватив женщину на руки, он понес ее в спальню. Соскучившаяся по ласкам, Вероника немного расслабилась и нежно провела пальцами по его плечам. Рэм остановился, бросив на нее пристальный взгляд, потом, усмехнувшись, поцеловал и ногой открыл дверь в комнату.

– Хочу венских блинчиков, абрикосовых клецок и мясной гуляш с яблочным хреном! – мечтательно проговорила Женя и отодвинула от себя тарелку с куриным бульоном.

– Обязательно в этой последовательности? – засмеялась Анна, покосившись в сторону двери, за которой только что исчезла тетя Фира. – Говори тише, а то обидишь нашего повара. Она и без того не знает, как тебе угодить.

– Мне не нужно угождать. Кроме того, бульончики и салаты готовятся для тебя. Что касается моих вкусов, то их игнорируют. Даже не спрашивают, чего я желаю, – Женя взяла ложку и постучала ею по краю тарелки. – Не могу я ежедневно употреблять это варево. Я хочу есть мясо, потом сладости, потом еще раз мясо! Не наедаюсь я пустыми салатиками, от них только в животе крутит уже через час после употребления. А я не умею терпеть голод, злой становлюсь, раздражительной. Я – лев, понимаешь? Мне нужна плоть!

Анна рассмеялась, поднялась со стула и открыла холодильник.

– Овощи, фрукты, творог, – перечислила она. – Действительно, лишь то, что я люблю. И ничего мясного.

– Может, на какой-нибудь полке колбаса затерялась?

– Увы, даже не знаю, чем тебе помочь.

Анна поправила светлые волосы, упавшие на щеку, и улыбнулась, глядя на подругу. Та вдруг замолчала и протянула руки вперед, прося Анну подойти ближе.

– Я уже привыкла к твоему новому цвету волос, но каждый раз, видя тебя со спины, вздрагиваю. Кажется, что передо мной стоит Вероника. Потом ты оборачиваешься, и я чувствую радость – оттого, что ошиблась.

– Мы не похожи.

– Не похожи, – согласилась Женя. – Ты никогда не поступила бы с ней так, как она с тобой.

Анна отвернулась, не желая видеть на лице Жени выражение сожаления и чувства вины за то, к чему она не имеет отношения.

– Как ты со всем справилась?

– Если бы не мысли о сыне, я уже давно сломалась бы, – ответила Анна.

Она заметила, что щеки Жени стали мокрыми, и осторожно вытерла пальцами следы ее слез. Женя сморщилась и отодвинулась. Как никогда, ей хотелось дать волю эмоциям, но Анна взглядом просила ее не делать этого. Не желая еще больше расстраивать подругу, Женя проглотила рыдания, даже попыталась улыбнуться в ответ, но ее актерское мастерство было не на высоте, поэтому улыбка получилась неискренней и жалкой.

Анна ободряюще потрепала Женю по плечу и сказала:

– Меньше всего мне сейчас нужны вздохи и слезы. Я и так ощущаю себя тряпкой, а тут еще твоя жалость. Невыносимо! Эта ситуация порою кажется мне безвыходной, давит настолько, что хочется умереть. Не могу понять, как такое могло случиться? И почему мои самые любимые люди оказались столь вероломными?

– А я не удивлена. Хотя насчет Романова я могу и ошибаться, но Вероника уже в детстве демонстрировала людям свою подлую сущность. Только ты этого не замечала.

– А ты, значит, все видела и молчала? – усмехнулась Анна. – Знаешь, Субботина, я потеряла слишком много времени. Нужно было избавиться от них еще год тому назад, когда я вышла из больницы.

– Избавиться? – ехидно прошипела Женя. – Не хочу тебя обидеть, но тогда твоя голова работала плохо. Вернее, она вообще не функционировала! Ты же хотела во всеуслышание обвинить их в том, что они пытались тебя убить. Если бы не Виноградов, вовремя отговоривший тебя от этого сумасшедшего поступка, сидеть бы тебе, дорогая, в просторной комнате, за решеткой, в модной рубашке с длинными рукавами. Романов-старший непременно устроил бы тебя в самую лучшую палату какой-нибудь элитной клиники. И сына своего ты никогда больше не увидела бы.

– Я и так его не вижу, – Анна испытующе посмотрела на Женю. Подруга вновь открыла рот, намереваясь продолжить свою речь. – Замолчи, – прижала она руку к губам подруги. – Знаю, что твои слова правдивы. Просто мне сейчас очень горько, и я пытаюсь оправдать жестокость своих действий. Я ведь не убийца, Женя.