Джеки Коллинз - Месть Лаки

— У меня есть одна идея, — сказала она, ослепительно улыбаясь Стиву. — Давай попробуем сохранить наше чувство вместе.

Этого хватило, чтобы Стивен сдался. Через неделю она переехала к нему.

Союз с Мэри Лу — правда, не зарегистрированный формально — дал Стивену личное счастье, которого ему так не хватало. Его жизнь пошла наперекосяк в тот день, когда мать Стивена Карри призналась, что не знает, кто его отец.

Мэри помогла ему справиться с последствиями этого открытия — благодаря ей он все реже оглядывался на прошлое и все больше внимания уделял своей адвокатской карьере.

И ей, разумеется, тоже.

Но вскоре произошло еще одно столкновение Мэри Лу с прессой. Редактор того журнала, с которым она судилась, поместил несколько очень откровенных снимков. Подписи извещали, что на них изображена она, Мэри Лу.

Но это было ложью. Фотографии были смонтированы: к телу порнозвезды просто приделали голову Мэри. Но самое скверное заключалось в том, что журнал попал в широкую продажу прежде, чем она смогла этому помешать.

Когда Мэри увидела грязные фото, она пришла в такое состояние, что попыталась покончить с собой. К счастью, Стивен успел вовремя доставить ее в больницу, где ей промыли желудок и сделали несколько переливаний крови.

Вскоре после того, как Мэри Лу вышла из больницы, они со Стивеном поженились. Стивен приобрел любящую жену, для Мэри же этот брак означал безопасность, ласку и спокойствие, которых ей так не хватало.

Через несколько месяцев она забеременела и в конце концов произвела на свет прелестную девочку, которую они назвали Кариока Джейд.

Сейчас ей было уже восемь. Внешностью она пошла в мать, а умом и темпераментом — в отца.

Уже сейчас она мечтала о том, что станет адвокатом, как папа.

Мэри Лу оказалась превосходной матерью., Несмотря на необходимость заботиться о карьере, она всегда ставила мужа и дочь на первое место, чтобы они не чувствовали, будто ими пренебрегают. И они платили ей тем же, благодаря чему Мэри иногда казалось, будто во всем мире существуют только они трое. Что до остальных, то в них она не особенно нуждалась.

В Лос-Анджелес они перебрались по предложению Стива. Это произошло после того, как они прожили два года в Англии, где Стивен изучал английское законодательство, играл в гольф и наслаждался бездельем.

«В Лос-Анджелесе, — объяснял он Мэри, — тебе будет легче вернуться к актерской карьере.

Кроме того, там живет Лаки…»

Лаки приходилась Стивену сводной сестрой, и Мэри Лу казалось вполне естественным желание Стивена уехать из Нью-Йорка, чтобы поселиться поближе к ней и к отцу — Джино Сантанджело.

Стивену потребовалась почти целая жизнь, чтобы понять, что у него есть семья, и когда это произошло, новые, доселе неизведанные чувства захлестнули его с такой силой, что он, по-видимому, просто не в силах был противиться своему желанию поскорее узнать, что же это такое — иметь отца и сестру.

Воссоединение семьи Сантанджело произошло, однако, не так легко, как он рассчитывал.

Лаки приняла Стива сразу и безоговорочно, однако Джино потребовалось довольно много времени, чтобы свыкнуться с мыслью, что у него есть сын-мулат, появившийся на свет в результате одной очень давней ночи, проведенной им с матерью Стивена — Карри.

В конце концов, однако, все стало на свои места. Даже компаньон Стивена Майерсон, узнав о его желании перебраться в Лос-Анджелес, отнесся к этому с пониманием и тут же предложил открыть в этом городе западное отделение МЛБ.

В итоге Стивен оказался совершенно прав.

Переезд в Лос-Анджелес дал карьере Мэри Лу новый толчок, да такой мощный, что буквально через считанные месяцы она получила первую значительную роль в кино. Фирма Стивена — западное отделение МЛБ, получившее название «Майерсон и Беркли»— тоже процветала, и оба были уверены, что в их жизни начинается новый, еще более счастливый, этап.

— Вас ждут на площадке, миссис Беркли, — окликнула Мэри Лу ассистент режиссера, заглянув в приоткрытую дверь ее трейлера.

— Иду! — отозвалась Мэри Лу, возвращаясь к настоящему. — Уже иду!..

Красный «Феррари» мчался по шоссе Пасифик-Коуст. Из колонок проигрывателя неслись композиции Мэрвина Гэя, и Лаки чувствовала, как с каждой минутой у нее повышается настроение. Она надеялась, что приняла правильное решение; Джино, во всяком случае, думал именно так, а для нее его мнение значило очень много.

«Нужно прислушиваться к собственным ощущениям, — сказал он ей. — И если чувствуешь, что все правильно, — так и поступай».