Сохейр Хашогги - Мираж

Мэннинг театрально расхохотался.

— Сдаюсь, сдаюсь! Си-Си, когда мы начинаем?

— До эфира осталось пять минут, — ответила Кортни. — Я буду в аппаратной.

— И как все это будет происходить? — спросила Дженна у Мэннинга. От волнения она ощутила ком в горле. — Что я должна делать? Я никогда в жизни не выступала на радио.

— А по телевидению?

— По телевидению тоже.

— Ах, так вы девственница! Простите, это фигуральное выражение. Ну, если серьезно, то ничего страшного не произойдет. Си-Си за минуту предупредит нас о начале передачи, потом загорится красная лампочка — сигнал того, что мы в эфире. Я представлю вас слушателям, задам несколько вопросов о вашей книге, а вы мне о ней расскажете. Затем последний мой краткий комментарий, и на этом все кончится. Вы сами не заметите, как пройдет время.

Публики в студии будет человек сорок. Я уверен, что вам приходилось присутствовать на более многолюдных вечеринках. Представьте себе, что вы сидите за столом и гости расспрашивают вас о том, чем вы занимаетесь. Вы просто рассказываете, и никаких лекций, это простая, непринужденная беседа.

Дженна глубоко вздохнула.

— Ну ладно, пойдемте.

— Хо-хо! До эфира еще целых четыре минуты — в нашем деле это целая вечность. Знали бы вы, как трудно заполнить эту пустоту до начала передачи. Знаете, я хочу спросить у вас кое-что. Почему вы, красивая женщина и блестящий специалист, выбрали именно мою передачу? Почему не Донахью или другой такой же умник? Даже Ларри Кинг, по-моему, более подходящая кандидатура.

Мэннинг хитро улыбнулся. Уж кто-кто, а он-то прекрасно знал о своей репутации жестокого мучителя приглашенных на его передачи.

Вопрос, однако, был задан вовсе не из вежливости. Дженна почувствовала, что Барри ожидает серьезного, искреннего ответа.

— Вы знаете выражение «проповедовать обращенным»? — ответила она вопросом на вопрос. — В последнее время мне все чаще приходит в голову, что моя работа представляет именно такую проповедь. Не далее как сегодня утром я выступала на симпозиуме в Гарвардском университете — в зале сидели психиатры, психологи, социальные работники. Все эти люди прекрасно знали, что именно и о чем я буду говорить и были заранее со мной согласны. И возражения касались незначительных деталей… Но ваша передача, которую транслируют сто радиостанций…

— Сто шесть, с вашего позволения, и с каждым днем их становится все больше. Простите, что прервал вас, продолжайте, пожалуйста.

— …и у большинства из них весьма консервативная аудитория. Ваши слушатели не знают, что я собираюсь им сказать, а узнав, вряд ли согласятся со мной. Вполне возможно, что ни одного из них мне не удастся убедить в своей правоте, но по крайней мере мне не придется проповедовать обращенным. Только по этой причине я приняла ваше приглашение. Поверьте, это было нелегкое решение.

Мэннинг окинул Дженну спокойным оценивающим взглядом.

— Мне нравится ваш голос, — сказал он, помолчав. — Вы вполне могли бы работать на радио. Скажите, откуда у вас этот легкий акцент?

— Я родилась в Египте, но росла и воспитывалась во Франции, где рано вышла замуж и рано овдовела.

Все это было чистейшим вымыслом, но… от частого повторения ложь становится похожей на правду.

— В Штаты я приехала пятнадцать лет назад. — На этот раз Дженна сказала правду.

— До эфира — одна минута, — раздался из динамика голос Кортни.

Барри мгновенно встрепенулся, как боксер при ударе гонга.

— Ну, док, — Мэннинг фамильярно взял Дженну за руку и оскалил зубы в шутовской ухмылке, — пойдемте преображать мир.

Барри не солгал: Дженна действительно не заметила, как передача закончилась. Все происходило, как на экзаменах в колледже: неожиданные вопросы, нехватка времени на полный ответ и невозможность углубиться в предмет обсуждения.

Обстановка в студии ошеломила Дженну. Она ожидала увидеть сцену, подиум или нечто подобное, но жестоко ошиблась — никакой сцены не было и в помине. Посреди помещения, напоминавшего прозрачный аквариум, стоял стол с тремя компьютерными мониторами. К этим мониторам Барри посадил Дженну и сам сел рядом. За стеклянной стеной над пультом, показавшейся Дженне панелью управления космическим кораблем, колдовали Кортни и звукооператор.

Перпендикулярно к стене ораторской кабины стояли ряды обыкновенных складных металлических стульев, на которых расположилась публика. Дженна поискала глазами Брэда, но его не было. Тем временем кто-то незаметно прикрепил микрофон к лацкану ее жакета.