Сохейр Хашогги - Мираж

Она подняла глаза и посмотрела на висевший на стене писанный маслом портрет своей бабушки Джихан, которая позировала художнику вопреки воле своего мужа. Ей очень хотелось, чтобы сын, будучи во Франции, чаще ее вспоминал. Раньше Лайла больше обращала внимание на лицо этой женщины, стараясь отыскать в ее чертах предзнаменование трагической судьбы. Но на этот раз Лайла внимательно всмотрелась в руки бабушки — на ее пальце красовался сапфир в необычной оправе. Но она уже видела это кольцо! Видела на пальце Дженны Соррел!

Внезапно все обрело смысл. Но Лайла не могла понять, какой. В найденных свидетельствах не могло быть смысла, иначе… Иначе все это означает, что Лайла — вовсе не тот человек, которым она себя считает. Отец лгал ей. И мать. Если, конечно, Женевьева на самом деле была ей матерью. Лгала и Дженна, или как там ее зовут в действительности?

Однако именно Дженне Лайла решила сразу же позвонить. Ее квартира в Бостоне не отвечала.

Лайла набрала номер ее офиса. Доктор Соррел нет в городе. Нет, найти ее сейчас не представляется возможным. Это пациентка? Нет? У вас что-то срочное? Если да, то мы можем соединить вас с другим врачом.

Лайла повесила трубку. Малику она позвонить не может, Дэйву не будет. Он подумает, что она сошла с ума. Может, оно так и есть?

Среди документов, найденных в сейфе, был и ремальский паспорт Лайлы. Как дочь уроженца этой страны, она имела право на такое гражданство, а отец, большой поклонник двойного и множественного гражданства, сам настоял на получении паспорта. Вот и пригодилось. Лайла по телефону заказала билет на первый же рейс до аль-Ремаля.

Человек в агентстве по прокату автомобилей окинул ее сердитым, недовольным взглядом. Она что, не знает, что в аль-Ремале женщины не имеют права водить машину?

Лайла, как слепая, бродила по аэровокзалу, чувствуя на себе ощупывающие взоры мужчин.

— Закрой лицо, женщина! — произнес один из них на отвратительном английском языке.

Наконец Лайле удалось найти такси. Она назвала водителю городок, куда были адресованы денежные переводы Малика.

— Это маленькая деревушка в южном предместье. Но в такой одежде я вас туда не повезу. В таком виде я могу вас отвезти только в «Хилтон».

— Тогда поехали в «Хилтон».

У отеля она попросила водителя подождать.

— Я готов ждать вас вечно, если вы заплатите.

Лайла заказала номер и послала горничную за приличествующей случаю одеждой. Девушка вернулась с двумя уродливыми робами и запросила за них втридорога. Впрочем, это не волновало Лайлу.

— Покажи, как это надеть, — приказала она горничной.

Водитель оказался на месте. Он одобрительно покосился на новый наряд Лайлы, но был до глубины души оскорблен, когда она согласилась с первой же суммой оплаты за поездку, которую он назвал. Слишком поздно вспомнила Лайла слова Малика о том, что ремальцы любят торговаться больше, чем без возражений получать деньги по первому требованию. Но делать было нечего, спешка никогда до добра не доводит.

Деревня оказалась уродливым скопищем саманных, пропеченных жарким солнцем домишек.

Отец научил Лайлу вполне сносно говорить по-арабски, но им с водителем стоило немалого труда найти дом, где проживала получательница денег.

В доме оказались две женщины — пожилая и очень старая. В отличие от ослепительного солнца пустыни в комнате царил настоящий мрак, и Лайла поспешно сдернула с лица чадру.

Старуха дико закричала и попятилась к стене. Казалось, она сейчас упадет в обморок. Потом она скрестила пальцы от сглаза — Лайла видела, как подобным же образом поступал ее суеверный отец — и выбежала за дверь. Другая женщина молча рассматривала Лайлу. Потом подошла поближе и всмотрелась в нее повнимательнее.

— Ты и в самом деле та, за кого я тебя принимаю, молодая госпожа? — спросила она Лайлу по-арабски.

— Это ты мне скажешь. Кто я?

— Если ты та, за кого я тебя принимаю, то ты девочка, которую я нянчила в первый год ее жизни.

Глаза Лайлы расширились от ужаса.

— Ты моя мать? — Она едва не поперхнулась своими словами. Женщина, казалось, была потрясена не меньше, чем Лайла. — Это тебе мой отец каждый месяц посылал деньги?

— Нет, то была Ум-Салих. Пять лет назад Аллах призвал ее к себе, и она теперь в раю. Потом деньги присылали другой моей тетке, той, которую ты только что видела.

— Почему она меня так испугалась?

— Она подумала, что ты — это твоя мать, вставшая из могилы. — Женщина горестно покачала головой. — Вот беда-то. Теперь об этом узнает весь город.