Сохейр Хашогги - Мираж

Хотя у братьев Бадиров было несколько друзей, достаточно верных — или достаточно сумасшедших, — чтобы принять участие в подобном предприятии, но, как заметил Фарид, никто из них не умел управлять самолетом. Конечно, за деньги можно было бы найти и пилота, но вряд ли кому-то захочется быть сбитым истребителями королевских военно-воздушных сил из-за какой-то неверной жены и ее любовника.

И вот страшная история подошла к развязке — в лунном свете тускло блеснули золотые монеты, которые Малик всыпал в ладонь Ум-Салих.

— Благодарю, мой господин, будьте тысячу раз благословенны. — Старая повитуха в знак признательности коснулась рукой своего лба.

Амира с трудом сдержала улыбку, вспомнив, как старуха помыкала ею в тюрьме на глазах охранника. Теперь же Ум-Салих снова превратилась в нищую крестьянку, склонившую голову перед богатством и властью.

Малик вежливо перешел к заботам о своем ребенке.

— Я хочу узнать о кормилице, которую вы выбрали. Она здорова?

— Да, господин, она вполне здорова. Это моя племянница Салима.

— Настоящая племянница или мнимая? — ехидно осведомилась Амира, вспомнив о сегодняшнем спектакле в тюрьме и о своей роли в нем.

— Постыдись, сестра. — Повернувшись к повитухе, Малик начал извиняться. — Прошу прощения, Ум-Салих, но Амира еще слишком молода и иногда забывает о приличиях.

Движением, исполненным королевского достоинства, старуха слегка наклонила голову.

— Я уже говорила, мой господин, что моя племянница только вчера родила мальчика, но, увы, ребеночек не выжил, и мы его оставили в тюрьме. Это очень печально: Салима и ее муж многие годы страстно мечтали иметь детей… Но позвольте заверить вас, что в остальном моя племянница совершенно здорова. Ваша дочь получит лучшее молоко и самую горячую заботу, поверьте мне.

— Я приеду за малышкой, как только смогу. Возможно, это будет через несколько месяцев, возможно, через год. Но не беспокойтесь, пока я жив, я буду заботиться о вас и о вашей семье.

— Как вам будет угодно, господин. Вы можете положиться на своих бедных слуг.

Амира знала, что повитуха говорит правду. Конечно, Малик сдержит слово, но даже если иссякнет его золото, Ум-Салих до гроба будет хранить страшную тайну, ибо болтливость будет стоить ей головы.

Пришло время уходить, но Малик не мог оторвать взор от спящей малютки.

— Хотите подержать девочку на руках, господин? — спросила повитуха и, достав ребенка из корзины, передала малышку Малику.

Он молча прижал к груди дочку и умолк, глядя на нее мокрыми от слез глазами.

Ум-Салих и Амира тоже притихли при виде единения дочери и отца под покровом умеющего хранить тайны неба пустыни.

Малик нарушил молчание только тогда, когда они с Амирой ехали домой.

— Ты меня знаешь, — сказал он, — я не отступлюсь от своих слов. Дочь будет для меня солнцем, луной и звездами.

При этих словах Амира внимательно вгляделась в лицо брата. Он разительно изменился за последние несколько месяцев: Малик стал взрослее и жестче, по его щекам текли слезы, а ведь он не плакал даже в детстве.

После долгого молчания Малик снова заговорил:

— Конечно, в аль-Ремале все дороги для меня закрыты. Я оставлю родину, уеду на чужбину и не знаю, вернусь ли назад. — Он испытующе посмотрел на сестру. — Когда-нибудь и ты примешь такое же решение.

Подъехав к дому, Малик заглушил мотор.

— Тихо иди к черному ходу. Дверь открыта. С Бахией я обо всем договорился. Она так тебя любит, Амира, что даже отказалась от денег, которые я ей предлагал. Так что иди прямо в ее комнату и переоденься в Ночную рубашку, никто ничего не услышит. Если вдруг тебя заметят, скажешь, что тебе не спится, Бахия подтвердит твои слова.

Как, оказывается, легко решиться на обман родителей. Амира никогда прежде не лгала им. Сегодня ей предстояло сделать это в первый раз. Но при мысли об этом девушка не испытала угрызений совести.

— А ты? — спросила Амира Малика. — Ты пойдешь со мной?

Но брат отрицательно покачал головой.

— Это вызовет подозрения. Я появлюсь примерно через час, скажу, что был с друзьями. Ты же понимаешь, что мне это позволительно? — Он натянуто улыбнулся.

Это Амира понимала хорошо. Малик имел полное право наслаждаться летними каникулами. При желании он может даже не ночевать дома — отец не станет возражать: его сын уже взрослый мужчина. Амира открыла дверцу машины, и тут Малик положил ей на руку свою ладонь.

— Я дал клятву, сестренка, себе и Аллаху, а теперь хочу поклясться и тебе: никогда больше я не буду беспомощным. Никогда больше не буду настолько слабым, чтобы не спасти человека, которого люблю. Запомни мои слова.