Марина Крамер: Жена самурая

– Ладно, пусть, – скупо бросил он мне, давая понять, что не одобряет, но и противиться не будет.

В общем, наша жизнь оказалась счастливой, спокойной и вполне удовлетворявшей нас обоих.

Неожиданно для меня Акела вдруг увлекся новым видом – тэссен-дзюцу, искусством боя на металлических веерах-тэссенах.

– Как это? – с недоумением спрашивала я, разглядывая странный предмет, ничем не напоминавший грозное оружие.

– Аля, веер – не орудие нападения. Это – защита.

– В смысле?

– В прямом. Им невозможно убить – если, конечно, не махнуть по сонной артерии. – Едва улыбнувшись, Сашка забрал у меня веер и, раскрыв, показал острый край: – Вот этим.

– Но это же сложно.

– Для этого есть специальная техника. Мой первый учитель был единственным в стране мастером тэссен-дзюцу. Не знаю, как сейчас, а в то время – да, единственным. Да и сэнсэй Табанори, к которому я езжу в Осаку, считается лучшим мастером этого вида боя. Почему-то сегодня ему уделяют мало внимания, наверное, дело в том, что техника изготовления боевых вееров практически утрачена.

Я не могла понять одного – ну, зачем ему еще и это? Ведь и так – шест бо [2], кэндзюцу [3], куда еще-то? Ведь это время… Сашка не мог относиться к делу поверхностно, если брался за что-то, то доводил до идеального состояния, следовательно, все свободное время теперь будет уходить на изучение техники боя на веерах. Я и так редко вижу его. Но что поделать – таков уж Акела.

Наша трехкомнатная квартира в старом «сталинском» доме напоминала скорее музей, чем жилище. У Акелы имелась обширная коллекция старинного японского оружия, множество ценных гравюр и настоящие боевые самурайские доспехи. О существовании многих вещей я даже не догадывалась, выходя за него замуж, хотя о коллекции мечей он рассказал мне как-то. Это был подарок за верную службу от одного из его прежних «работодателей» – когда-то давно мой муж был телохранителем очень высокого класса, а в случае надобности мог легко решить любые проблемы – даже кардинально и… эээ… не совсем законно.

И была в этой коллекции пара мечей, которой Сашка дорожил особенно – подарок его первого учителя, сэнсэя, как он его называл. Этими мечами в черных лакированных ножнах он мог любоваться часами, бережно протирать их специальным материалом, сдувать пылинки. Даже мне было строжайше запрещено прикасаться к ним, а сам Акела делал это исключительно в белых матерчатых перчатках.

– Лак на ножнах – вещь тонкая и нежная, чтобы не повредить, приходится вот так осторожничать, – объяснял он мне, а я уже передала домработнице Гале строжайший наказ не прикасаться к оружию. Та только перекрестилась:

– Да бог с тобой, Сашенька! Экие страсти! Пусть уж Александр Михайлович сам…

Самурайскими доспехами Акела тоже дорожил, пожалуй, больше, чем собственной жизнью, – однажды, протирая пыль, едва не уронил шлем на пол, так я на его крик бежала из кухни, испугавшись, что у мужа сердечный приступ.

– Аленька, это очень дорогая вещь, – пояснил он, когда я ворвалась в комнату и обнаружила, что с ним все в порядке, а дело всего лишь в упавшем с манекена шлеме. – Не только по стоимости, но и по исторической ценности. Это боевые доспехи одного из даймё [4]эпохи Токугава. Я привез их из Осаки, когда был там впервые.

Сашка любовно протер тряпочкой шлем, смахнул невидимую пыль с наплечников из какого-то тяжелого металла.

– Ты только представь – эта амуниция вся целиком весила очень много, а ведь воевали самураи на лошадях. И на эту лошадь нужно было еще как-то забраться! И воспользоваться помощью слуг было нельзя – позор, самурай не должен быть слабым.

Я завороженно слушала и боялась даже пошевелиться. Рассказы мужа всегда напоминали мини-спектакли. Он умело перевоплощался то в императора, то в какого-нибудь знатного самурая высокого рода, то в простого ронина [5], а то и в гейшу. Его искренний интерес к Японии и к традициям самураев оказался заразительным, и теперь я с удовольствием сама читала книги и смотрела фильмы Куросавы. Библиотека у Акелы насчитывала больше тысячи книг о Японии и ее обычаях, попадались также редкие старинные издания на японском языке, прочесть которые я, увы, была не в состоянии.

Мне страшно хотелось выучить японский, но сперва диссертация, затем каждодневная работа на кафедре, домашнее хозяйство и маленький вертлявый ребенок, отнимавший все свободное время. Однако, несмотря на все это, я ухитрилась найти в городе курсы и вот уже почти три месяца посещала их дважды в неделю. Просить Акелу помочь я не решалась – муж был занят не меньше, уставал и был все-таки не совсем еще здоров. Кроме того, он вдруг заявил, что собирается снова поехать в Осаку, к Табанори Казуки. С этим японцем Акелу связывала давняя дружба. Тэссен-дзюцу – искусство владения боевым веером – он постигал именно у Табанори-сан, одного из немногочисленных оставшихся мастеров этого вида боя в Японии.