Кей Хупер: Полет ворона

— Рейвен, — сказал он, наконец, говоря настолько ровным голосом, как только возможно, и уверенно встречая ее взгляд, — я абсолютно трезв, у меня нет сотрясения мозга, и я совершенно нормален. Мне тридцать пять лет, и это означает, что в общем и целом я знаю, чего хочу. Когда я вас увидел, то понял, что хочу жениться. Я не шучу. Я не заигрываю с вами. Я также понимаю, что вы едва меня знаете. Мой разум говорит мне, что я не должен, следовательно, ожидать, что вы выйдете за меня замуж немедленно.

Она начала хихикать.

Он страдальчески уставился на нее:

— Хорошо, я знаю, что это звучит высокомерно. Узнав меня лучше, вы вполне можете решить, что скорее присоединитесь к Корпусу мира или Иностранному легиону, чем выйдете за меня.

— Или уйду в монастырь, — сказала она, подхватывая.

Он хмуро поглядел на нее:

— Как бы то ни было, я буду очень признателен, если вы отнесетесь ко мне серьезно.

Рейвен взяла его пустую чашку и поднялась на ноги:

— Этот чай обычно облегчает похмелье. Почему бы вам не принять горячий душ, а я приготовлю поздний завтрак.

Джош подумал о еде и обнаружил, что его желудок не отклонил эту идею.

— Хорошо, но…

— Ванная там, — сказала она, указав на дверь. — В верхнем левом ящичке туалетного столика есть бритва, а ваша одежда лежит на этом стуле. Если вы не хотите расхаживать в смокинге в десять утра, загляните в шкаф; вы можете найти там что-нибудь более подходящее. Я буду на кухне.

Она ушла.

Двигаясь с осторожностью, Джош принял душ и побрился, затем вернулся в спальню и открыл шкаф. То, что он там увидел, заставило его немедленно понестись на кухню с одним лишь полотенцем на бедрах и с жаждой убийства в сердце. Не ее, конечно. Владельца одежды.

— Я надеюсь, у вас есть брат, — объявил он, почти не осознавая чрезмерной свирепости в своем голосе, размахивая перед ней одеждой.

Она отвернулась от плиты и уставилась на него. Спустя мгновение сухо сказала:

— Нет, у меня нет брата. У меня также нет любовника. Это не моя квартира — она принадлежит подруге. Это одежда ее мужа.

— О, — сказал он. Жажда убийства уступила место внезапному любопытству. Он вспомнил, о чем подумал в душе. — Где вы спали?

— На кушетке. Идите, оденьтесь.

Джош удалился.

Повернувшись обратно к плите, Рейвен автоматически продолжила готовить завтрак. С приветом, решила она, улыбаясь. Мужчина, очевидно, был с приветом. Но он был, по крайней мере, симпатичным сумасшедшим. За исключением свирепого взгляда, брошенного на противника по бесславному состязанию по арм-рестлингу, прошлым вечером он ни разу не потерял самообладания.

И он был располагающе внимателен — кроме того случая, когда ему в голову пришла какая-то история, и он настойчиво рассказывал ее всем и каждому. Он был возмущен, когда деревянный индеец не засмеялся.

Рейвен подавила смешок.

Нет, решила она, в целом вечер был забавным. Она даже не сожалела о пропущенной вечеринке, несмотря на любые возможные последствия. Она должна была, конечно, сожалеть, что пропустила ее, и напоминать себе об этом. Могут возникнуть вопросы. Отстраненная, рациональная часть ее разума начала придумывать ответы, проверяя каждый на предмет возможных недостатков.

Остальная часть ее разума сконцентрировалась на нем. И она задалась вопросом, что собирается делать со своим сумасшедшим. Этим утром он казался довольно разумным. Но ведь он выглядел разумным и вчера вечером. Отчасти. Его голос был странно хриплым всякий раз, когда он говорил с ней, но его тон был совершенно здравым, изложение ясным, никакого замешательства или забывчивости. Ничего нездорового, за исключением того, что он продолжал предлагать ей руку и сердце и бросать свое королевство к ее ногам.

Свое воображаемое королевство… так ей, по крайней мере, казалось. Допустим, мужчина сорит деньгами. И хорошо одет. Но когда незнакомец начинает предлагать женщине самолеты и бриллианты, то пора, по мнению Рейвен, насторожиться. Это, конечно, забавно, но заставляет насторожиться.

Рейвен очень хорошо знала, что вовсе не страдала комплексом Золушки. Она не жила мечтами о прекрасном принце, который вскружил бы ей голову и с ним ее жизнь стала бы легкой и беззаботной. Во-первых, в свои двадцать восемь лет она была убеждена, что принцы, прекрасные или нет, редко встречались в кругах, где она обычно вращалась. Во-вторых, праздная жизнь свела бы ее с ума за неделю.

Затем, против желания, она вспомнила Джоша Лонга с одним лишь полотенцем, сползающим с бедер. Он был высоким и худощавым, его широкие плечи и мускулатура убедительно говорили о деятельной, физически активной жизни. И его поразительно красивое лицо с чувственным ртом и теплыми, яркими синими глазами было создано, чтобы на него глазели женщины.