Галина Романова: Врачебная тайна

– Вот видишь, милый, – встряла Альбина, улыбаясь будущей свекрови через стол. – А я что тебе говорила! Твоя мама – это…

Мысль она не закончила, тут же метнувшись к Алле.

– Господи, да что это с вами?!

– А? Я? Ой, кажется, я уронила тарелку, хихи-хихи, – она глупо хихикнула, прищурила один глаз, отстранилась от девушки. – Все в порядке, не стоит беспокоиться. Просто… Просто пьяна мама Антона. Просто все в последнее время не так как-то…

Девушка попятилась, потому повернулась к ней боком, ссутулилась, сунув руки в карманы широких брюк. И Алла ахнула, замахав руками в ее сторону:

– Господи, Антон, я ее знаю!!!

– Откуда, ма?

Голос сына доносился, как сквозь вату. И наверное, поэтому казался чужим, холодным и отстраненным. Алла пошатнулась на стуле, вцепилась в столешницу и постаралась сфокусировать взгляд на собственном ребенке. Картинки не получалось. Она расплывалась, прыгала. Отчетливой виделась лишь девушка, которую она узнала.

– Я ее знаю, сынок! Она… Она следила за мной! Понимаешь?! Это… Это аферистка, милый!!!

– Почему ты так думаешь, ма? – снова голос сына ровный и бесстрастный.

– Я узнала ее. Она всегда была в мужской куртке и кепке, иногда в очках.

Язык заплетался. Руки, ноги не слушались. Тело казалось тяжелым и безвольным. Алла выхватила взглядом свой бокал и с удивлением обнаружила, что не выпила и половины. Что с ней тогда? Почему она слабеет? Они…

Они что-то подсыпали ей?! Господи! Антон!!! Нет!!!

Потом она слышала, как они спорят.

– Ты не можешь поставить под удар все, что мы уже сделали! – верещала девушка, которая следила за ней с непонятной целью в последние недели и месяцы.

Наводила справки о будущей свекрови?

– Она моя мать! – возражал Антон, но как-то неубедительно, слишком слабо. – Я не могу.

– А я?!

– Ты можешь, тебе она никто. Сама, Алина, сама…

Что сама?! Что он не может?!

Алла попыталась встать, но тут же кулем свалилась на пол, потащив со стола за собой скатерть. Откуда-то издалека донесся звон разбившихся бокалов, потом чертыханье детей. И тут же ее поволокли куда-то, подхватив под мышки и коленки.

– Куда?! Куда вы меня несете? – шепелявила она едва слышно.

– Молчи! – рявкнул на нее Антон и, запыхавшись от тяжести ее тела, затараторил: – Молчи, гадина!!! Молчи… Ненавижу!!! Ненавижу вас всю жизнь: и тебя, и отца!!! Суки!!! Что вы сделали со мной??? Что??? У всех семьи, как семьи, любовь, мир, лад. Даже денег нет, а лад и мир. А у вас?! Грязь!!! Одна грязь!!! А ты, сука грязная!!! Как ты могла с этим докторишкой трахаться?! Ты – старая сука, как могла?! А папаша слюнявый все знал, видел, как вы… Он видел все и знал, и терпел! Мерзкий слюнявый червь… Лучше молчи… Мне так было больно! И вам… Вам должно быть так же больно. Как мне!

Они швырнули ее на постель в спальне. Сели к стене на полу, подтащив коленки повыше, и уставились на Аллу, как два голодных жадных до добычи зверя. Такими ей показались их глаза – страшными и алчными.

Они убьют ее, поняла она еще до того, как они заговорили. Сначала накачали снотворным, а как она уснет, что-нибудь придумают. О, кажется, они уже приступили к обсуждению.

– Что сделаем? В петлю или с балкона? – спросила ровным спокойным голосом девушка и ткнула Антона локтем в бок. – У нее сто причин покончить с собой. Сначала мужа схоронила, потом любовника.

– Любовник пока в морге, – так же ровно и монотонно ответил ей ее сын.

– Но потрясение? Потрясение налицо?

– Да погоди ты, не части! – чуть повысил голос сынок и, ухватив девушку за затылок, подтащил к своему плечу. – Успокойся! Надо подумать. Хорошо подумать…

Думали они минут пять.

– Нет, петля не годится, – вдруг решил Антон. – Две петли уже были. Третья вызовет подозрение. Тем более, помнишь, зачем мы тех дур в петли посовали?

– Чтобы активизировать сестрицу и бугая – ее соседа, – задумчиво обронила Альбина.

– Правильно! На бабке потренировались, на несчастной мамочке сработали чисто. Сестрица обозлилась. Сосед ее так кстати пальцев лишился. И думать не думали, а вышло так, как мы и надеялись. Они начали пасти папочку и любовника. Нам того и надо было, так, малыш?

– Да, так. Так и хотели. Так и думали.

Пухлые губы девушки все время расползались в улыбку, и ускользающему сознанию Аллы было трудно уловить, чему та все время радовалась. Тому, что они натворили, или тому, что натворить получилось со знаком плюс. Нет, про плюс без конца твердил ее сын, загибал пальцы, казавшиеся Алле толстыми, грубыми и страшными.