Наталья Андреева - Любовь и смерть в социальных сетях

– Странно, да? – хмыкнул Стас. – А на голове парик. Тоже не снял. Волосы темные, светлые?

– Темные.

– Точно парик. Как выглядит настоящий Пендраков?

– Очки он точно не носит, – пожал плечами Юрий. – Хотя, мне кажется, что он носит контактные линзы. Взгляд у него какой-то мертвый, стеклянный. Олег не толстый, худощавый. Точнее, щуплый. Рост? Ну да, невысокий.

– Все сходится? – Стас переглянулся с операми.

– Можно сделать очную ставку, – пожал плечами один. – Любовь Александровна, вы не заметили поблизости парня в перчатках, когда стояли на перроне?

– Мне было не до того. Голова болела. У меня были съемки, – пояснила она, розовея. – Ток-шоу «Все всерьез». Потом я ездила в больницу. У героини шоу муж умер. Вернее, у одной из героинь. Потом сигнализация выла…

– Да знаем мы о твоих подвигах, – махнул рукой Стас. – Можешь не перечислять. Ну что, поехали работать Пендракова?

– Постойте… Вы сказали: парень. – Люба разволновалась. – Но Пендракову сорок два!

– А кепка? – напомнил Стас. – Кепка, очки. Может быть, это грим. Да и картинка мутная.

– Откуда ты знаешь? – покосился на него один из оперов.

– Они все мутные. Я что, их не видел? Фигня, а не улика. Ну, почти фигня. Идемте, мужики.

Из соседней комнаты вышла бледная Оксана.

– Вы уже уходите?

– А вы нам чаю пришли предложить? – насмешливо спросил Стас.

– Нет. – Она вздрогнула. – То есть да. Если хотите.

– Рады бы, хозяйка, да некогда. Второй раз, Юрий Павлович, вы меня разочаровываете, – сказал Стас Парамонову. – Опять у вас алиби. И опять сомнительное.

– Отчего же сомнительное? – в тон ему ответил Парамонов. – Вы не верите технике?

– Так-то оно так. Но людям я верю больше. И, как оказалось, это правильно. Может, соседи видели, как вы выходили из дома?

– Я не выходил. И не надо ловить меня на слове.

– Так-то оно так.

– Стас, идем, – позвала Люба.

Вместе с операми они вышли на лестничную клетку.

– А может, надавим? – предложил один. – Так он ни в жизнь не сознается!

– Что вы пристали к человеку? – возмутилась Люба. – Я же сказала: не он это! Он очень милый и симпатичный.

– Ага, – хмыкнул Стас. – Как тот, на фото. С собакой. Ты, похоже, на всех мужиков западаешь после того, как мы с тобой расстались.

– Если бы меня толкнул Парамонов, я бы это заметила! Я же не слепая! Не было его там! И потом, почему именно я?

– А в самом деле. – Стас замер у лифта. – Почему именно ты? В чем твоя опасность для преступника? Именно твоя? Я вот живу спокойно, никто на меня не покушается, угрожающих писем не присылает. Почему? Потому что я дурак? В компах не рублю? И при чем здесь компы?

«При чем здесь компы?» – Люба посмотрела на закрытую дверь в квартиру Парамоновых. Ей вдруг захотелось вернуться. Разгадка там, за этой дверью.

– Люба, идем, – позвал Стас.

– Да-да. – Она шагнула в лифт.

«При чем здесь компы?»

В машине Стас вдруг развеселился:

– Да, а зачем я, собственно, к тебе ехал, Любовь Александровна? Мужики, кто вчера смотрел ток-шоу «Все всерьез»?

– Ну, я смотрел, – хором сказали опера.

– Оба, значит.

– А что? Все четко. Любовь Александровна молодец.

– Слышь? – Стас подмигнул ей. – Может, возьмете ее в штат?

– Стас, прекрати! – не выдержала Люба.

– А ты и в самом деле молодец. Караваеву лихо раскрутила. Она после разговора с тобой аж за ножик взялась. Вот кого надо нагрузить профилактикой преступлений. – Голос Самохвалова стал злым. – Любовь Александровну.

– Ладно тебе, Стас, – миролюбиво сказал один из оперов. – Кто не ошибается?

– Вот именно, – подхватила Люба. – Есть даже такие, что пишут в анкете: «Продвинутый пользователь», а сами не могут отсканировать фото или выслать файл с полными данными, а не от руки накорябать списочек. В результате месяц работы – псу под хвост. Тебе что сказали? Учи матчасть, Самохвалов.

Мужики переглянулись и заржали.

– Я отлично разбираюсь в компьютерах! – заорал разозленный Стас.

– Работать в компьютерной фирме – это еще не значит разбираться в компьютерах, – подколола Люба. – Ты их видел – это правда. А включить не пробовал?

Странно, но от шока она быстро оправилась. Человек легко забывает о том, как избежал смертельной опасности, если ему об этом не напоминает боль. И если события в этот день сменяются с калейдоскопической быстротой. Ушибленная нога ныла, но в горячке Люба этого не замечала. Два часа назад она лежала на шпалах, получаса не прошло, как вышла от Парамонова, через час будет беседовать с Пендраковым, а день еще только начался. Возможно, и вторая его половина будет такой же насыщенной событиями. Ей просто некогда было думать о смерти. О том, что преступник вряд ли успокоился и может еще раз напасть.