Наталья Костина: Все будет хорошо

Девочки были как на подбор — от сорока до шестидесяти, но это не мешало им называть друг друга уменьшительно-ласкательными именами, прибавляя при этом зачем-то и отчество.

— Огромное вам спасибо, Ираидочка Семеновна, — с чувством сказала Лена.

У Лены Захаровой день не задался с самого утра. Сначала не желали останавливаться переполненные автобусы, а в те редкие, которые все-таки притормаживали, она со своей субтильной комплекцией не могла втиснуться. В конце концов, потратив заначку, она доехала на такси, но все равно опоздала. Как назло, этим утром был, что называется, аншлаг, и напарница едва справлялась. Она обрадованно поздоровалась, но Лена, на ходу натягивая белый халат, помчалась на выдачу анализов.

— Папку Лерман не уносили? Ой, здравствуйте, девочки!

— Привет, Леночка! Нет еще.

— Дай. — Лена потянулась за папкой, на которой стояла фамилия врача: «Лерман».

— Слушай, занеси ей в кабинет, ладно? А то она с полдевятого на приеме, а мне еще карточки разносить. Я сегодня припозднилась. — Сестра кивнула на сложенные стопкой папки.

— Давай. Я тоже как попало ехала. — Лена быстро, на ходу, нашла — «Кузнецова Н. А.». Это были результаты Нины Анатольевны Кузнецовой. А анализы Кузнецовой Натальи Александровны так и остались лежать в папке.

В одиннадцать Лена вышла в вестибюль. Натаха уже ждала ее, сияя улыбкой и сверкая свежим кроваво-красным маникюром.

— Вот твои анализы, Наташ. Все хорошие.

— Ну, что я говорила! — обрадовалась Натаха. — А к доктору пойдем?

— Да теперь вроде не нужно — но если хочешь…

— Шучу я, Лен, какой доктор. Ему ведь пити-мити нужно отстегнуть. Бесплатно мне туда заглядывали, когда двадцать лет было, а сейчас всем приплачивать нужно. Хотя я новые трусы надела, маникюр-педикюр сделала. — Натаха гордо продемонстрировала сверкающие лаком ногти. — А это тебе, Ленусик. — Она достала из сумки большую коробку конфет.

— Спасибо… — Лену удивила и даже несколько растрогала такая неожиданная щедрость — конфеты были из дорогих, да и коробка очень большая. Ей было невдомек, что таких коробок, предчувствуя скандальное увольнение, Натаха унесла домой два десятка. — Хочешь, — предложила она, — пойдем попьем чайку у нас в лаборатории.

— Спасибо, Лен, как-нибудь в другой раз обязательно попьем. И не только чайку. Меня тут на работу пристроить обещали, так что побегу. Ну, пока, Лен. Еще раз тебе спасибо.

«Сколько ж лет, как мы окончили школу, — думала Лена Захарова, возвращаясь путаными сумрачными переходами в свою лабораторию, — надо бы собраться всем как-нибудь…»

Дома было тихо и жарко. Она вошла в спальню и сбросила сарафан. Сережи на кровать так и осталась несмятой — два дня он не ночевал дома и, по всей видимости, утром тоже не приезжал. В офисе у него на случай авралов всегда была смена чистого белья и несколько рубашек.

Босиком Нина прошлась по квартире, то задергивая, то снова открывая шторы. Несколько раз она порывалась снять трубку и позвонить Сереже на работу, но внутренний голос подсказывал ей, что лучше подождать, пока он вернется домой, а не говорить о таких вещах по телефону. В конце концов она забралась под душ, который ее всегда утешал, и долго стояла под упругими прохладными струями. К низу живота прикасаться было почему-то неприятно, как будто там обожгли кожу.

Аппетит, появившийся было, когда на территории больницы мимо нее везли каталки с обедом, бесследно исчез. Вяло допив чашку кофе, она задумалась. Похоже, начало школьного года летит к черту. «Что же я не спросила у этого Игоря Михайловича, сколько не смогу преподавать, — подумала Нина, — месяц, два, три? Позвонить ему, что ли? Удобно это?» Нина посомневалась, но потом все-таки набрала докторский мобильник.

— Здравствуйте, это Нина Кузнецова. Я была у вас утром… — начала она.

— Узнал, узнал! — заверил ее веселый голос. — Что, передумали? Или вас экстрасенсы уговорили?

— Нет, что вы…

— Ну и молодчина. Какие-то вопросы?

— Да. Доктор, я хочу знать, как долго после операции не смогу работать?

— Ну и вопрос у вас, Ниночка. Вы что, кормящая мать семейства? — пошутил Емец. — Кем вы работаете?

— Я тренер по гимнастике.

— Ого! — удивился врач. — Я еще и подумал, что фигура у вас такая, знаете, со спортивной осанкой… А насчет работы… Вопрос этот настолько для каждого больного индивидуален, что прогнозировать очень трудно. Многое будет зависеть от того, как вы будете восстанавливаться — ну здесь, поскольку вы спортсменка, проблем, я думаю, не будет. А вот как вы перенесете химио- и радиотерапию…