Марджори Уорби - Любимый грубиян

Он хотел, чтобы их помолвка состоялась во время пасхальных каникул, но Джоанна попросила подождать. Будучи единственным ребенком в распавшейся семье, она хотела быть полностью уверенной в своих чувствах, прежде чем решиться на такой шаг.

Дональд работал учителем подготовительной школы на Южном побережье, поэтому они могли встречаться только во время школьных каникул. И Джоанна была лишь рада этому, поскольку у них была возможность проверить свои чувства.

Кошка в корзине мяукнула, вернув девушку к реальности.

— Бедная киска! — сочувственно сказала та. — Скоро ты будешь свободна.

— Надеюсь, Перкинс не сбежит, — заметила Ева. — Я хотела оставить ее дома в привычной обстановке, но у американцев оказался пудель, не выносящий кошек. К тому же дети так умоляли взять ее с собой.

Они подошли к дому. Ева достала ключ и открыла дверь.

Внутри коттедж был так же привлекателен, как и снаружи, — белые стены и темные балки, дубовый обеденный стол, кресла. Столовая соединялась аркой с гостиной. Портьеры вишневого цвета ярко выделялись на фоне стен. Шероховатый каменный пол был застелен выцветшим голубым ковром. На столике в углу красовалась большая черная ваза с розовой наперстянкой и листьями папоротника. Верхнего света в гостиной не было, но в нужных местах стояли настольные лампы под вишневыми абажурами.

Стивен вскочил на кресло-качалку, стоящую у окна, и начал раскачиваться, в то время как Мэнди нетерпеливо пританцовывала перед ним, дожидаясь своей очереди.

— Сейчас же прекратите! — скомандовала мать. — Я не хочу, чтобы все здесь пришло в негодность через пять минут после нашего вселения. Мэнди, закрой Перкинс в одной из спален, пока мы будем переносить вещи из машины. Стивен, будешь помогать нам.

— Я хочу мой велосипед! — завопил мальчик и стремительно выскочил в сад, бросив раскачивающуюся качалку.

Ева беспомощно посмотрела на Джоанну. Та засмеялась в ответ.

— Думаю, что я выживу, — безмятежно сказала она.

Джоанна была невысокой и тихой. Ее спокойная манера поведения скрывала чувства, находящиеся под строгим контролем. Она никогда не позволяла эмоциям одерживать верх над рассудком, следуя совету матери. Мать девушки когда-то полюбила веселого энергичного отца Джоанны вопреки голосу разума, и жизнь заставила ее пожалеть об этом. Их брак не удался. В детской памяти Джоанны запечатлелись тягостные сцены: родители ссорились, а в один прекрасный день отец, как обычно, ушел утром на работу и больше не вернулся. Это больно ранило девочку: она любила обоих родителей.

— Этого следовало ожидать, — поджав губы, сказала тогда мать. — Ни одному мужчине нельзя доверять. Все они одинаковы. Никогда не позволяй сердцу опережать ум, милая.

Поэтому Джоанна держала свое сердце в узде, не доверяя эмоциям, свойственным юности, помня о крушении иллюзий, постигших самих близких ей людей. Она хотела выйти замуж, иметь детей и вести нормальную семейную жизнь, но этому препятствовали неудачный жизненный опыт ее матери и ее несчастливая судьба. «Я живу теперь только ради тебя, — сказала мать, когда ее дочь стала взрослой. — Только пока ты со мной, Джоанна…» Это был своего рода психологический шантаж. Девушка оставалась с матерью, постепенно превратившейся в инвалида и требующей особого внимания именно тогда, когда Джоанна намеревалась встретиться с молодыми людьми своего возраста.

Хорошенькая, с карими глазами и светлыми волосами, хотя и не такая яркая, как кузина, Джоанна не испытывала недостатка в поклонниках, но эгоистическая властность матери удерживала ее от каких-либо серьезных отношений.

— Пусть лучше все остается как есть, дорогая. Хорошая работа, удобная, очаровательная маленькая квартирка. И мы с тобой вдвоем…

Джоанне не нравилась ее работа, а квартирка постепенно становилась похожей на тюрьму. Ей хотелось приобрести специальность, позволившую бы ей работать с детьми, но это означало оставить дом и мать, поэтому она окончила курсы стенографии и машинописи и устроилась на работу в одной из фирм.

Год назад ее мать умерла. Отец, давно обзаведшийся новой семьей, жил за границей. Неожиданно в двадцать два года Джоанна оказалась совершенно свободной и могла вести себя так, как считала нужным: заводить друзей-мужчин, любить… выйти замуж…

Ева все еще бродила по гостиной.

— Интересно, кто поставил в вазу цветы? Вероятно, женщина, присматривающая за домом. Она оставила ключ под ковриком, как договаривались. Надо не забыть поблагодарить ее, когда мы увидимся… — Ева повернулась и ударилась головой о низкую балку.