Анна Малышева - Тамбур

Она уговаривала себя, как могла. Напомнила себе о том, что на работе и в командировках, куда ей часто приходилось ездить, она всегда пользовалась вниманием у мужчин. Что старой девой — а таковой она все чаще себя называла, осталась лишь по двум причинам — излишняя разборчивость и стремление сделать карьеру.

"Я красивая, — твердила она, ероша волосы. — Я еще молода. В моем возрасте все только начинается.

У меня отличная квартира. Любимая работа. У меня есть деньги…"

Когда она подумала о деньгах, ее передернуло. Ужасно, немыслимо, однако…А если Дима, которого она случайно встретила во время деловых переговоров о закупке мебели, сошелся с нею только затем, чтобы занять денег?

"Этого не может быть! Да разве он мог вычислить, "что у меня на счету приличная сумма? Я помню, как он подошел, поздоровался. В его глазах — а глаза у него темные, непроницаемые, отразился явный интерес.

Я всегда любила брюнетов. Он принес мне со столика — был фуршет — несколько рулетиков суши и коктейль.

Я отказалась — сказала, что никогда не ем и не пью на фуршетах. Что не затем сюда прихожу, а для работы. Он засмеялся и поставил тарелку на ближайший стол. О чем мы говорили потом?"

Татьяна зажала лицо в ладонях, и тот вечер, который она одновременно хотела вспомнить и забыть, вернулся.

Темный зал ресторана — одного из тех приличных и безликих заведений, где проводят корпоративные вечеринки. В тот вечер праздновали юбилей фирмы и одновременно обсуждали очередную крупную сделку. Татьяна была в курсе предстоящих испытаний и потому не пила ничего, кроме минеральной воды. Она нарядилась — малиновые бархатные брюки, свитер из золотистой крученой шерсти, на шее — жемчужное ожерелье — настоящее, для тех, кто разбирается. На запястье — мобильный телефон на петле. Назавтра она собиралась в очередную командировку по закупкам — если, конечно, сегодня все кончится благополучно.

— Простите, — раздалось за ее спиной, — вы…

— Я? — Татьяна приветливо обернулась. Она во обще привыкла относиться ко всем приветливо — ведь никогда не знаешь, с кем говоришь. Это может быть очень влиятельный человек, а может — опасный.

— Вы из «Альянса»?

Ее улыбка стала еще пленительнее.

— Да. Могу помочь?

— Конечно, — он тоже улыбался, и сейчас она вспомнила, что в первый момент ей очень не понравились его губы. Длинные, узкие, будто прорезанные ножом на бледном продолговатом лице. А так — он был красив. Такие лица зовутся роковыми, непонятно почему — может, из-за темного пигмента волос и глаз.

— Выпейте со мной, — любезно произнес он и представился.

Татьяна слегка растерялась, но тут же поняла, к чему идет дело. Ее давно уже перестали интриговать подобные знакомства — к тридцати годам она поняла, что все случайные связи завязываются весьма однообразно.

Будь ей шестнадцать — она бы взволновалась и, возможно, влюбилась. Но ей было тридцать, она была умна, довольно состоятельна и совершенно свободна от иллюзий. Поэтому Дима особого впечатления на нее не произвел. Напротив — она чуть не обиделась на то, что он изобрел такой дешевый способ познакомиться.

«Будто принял меня за дурочку».

— Простите, нет настроения, — сказала она и, тут же поняв, что ответила слишком резко, пояснила:

— Я вообще не пью. Почти.

— И вы правы, — не обиделся тот. — На этих вечеринках всегда такая поганая выпивка — можно отравиться. Устроители платят за хорошее вино, а ресторан подсовывает сивуху.

— Верно. — Она отвернулась, но ее равнодушие было деланным. Что-то впечатлило ее в этом мужчине.

Его тон — любезный и вместе с тем независимый?

Взгляд — ласковый и непроницаемый? Стиль одежды — скорее спортивный, чем деловой. Это его молодило. А может быть, просто то, что он так ею заинтересовался? Татьяна повернулась к нему и улыбнулась — на сей раз искренне:

— Я предпочитаю угощаться за свой счет, а не за счет компании.

— Так может быть, — в его голосе была нерешительность, — мы куда-нибудь сбежим?

И снова она могла бы обидеться на такое легкомысленное предложение, с каким стоит обращаться только к пустоголовым девчонкам. И снова не обиделась. Каждый раз, когда ей нравился мужчина, она называла это:

«Крючки сцепились». Они сцепились и на сей раз.

— Честно говоря, — сказала она, обводя взглядом зал, вылавливая из полутьмы фигуру своего полупьяного начальника, сотрудников своей и чужой фирмы и убеждаясь, что до сделки сегодня никто не дотянет — перепьются, — мне тут надоело.