Татьяна Устинова - Сразу после сотворения мира

Из дома донесся какой-то шум, Плетнев прислушался и снова крикнул:

– Виталий, ты здесь?..

Если б Алексей Александрович поднялся на крыльцо, то ничего бы, скорее всего, не увидел, но он заглянул в распахнутое окошко с отдувающейся занавеской – по деревенской привычке.

По комнате металась фигуристая Женька, как показалось Плетневу с испугу, совершенно голая, а Виталий, прыгая на одной ноге, натягивал штаны.

Алексей Александрович присел, как подросток, застигнутый под окном женской бани, и, не разгибаясь, перебежал к воротам.

– Чего надо? – Виталий выкатился на крыльцо, вид у него был воинственный.

И совершенно справедливо!..

– Это я, – фальшивым фальцетом пискнул Алексей Александрович. Он и не знал, что у него может быть такой голос. – Я хотел велосипед попросить, на речку съездить. Можно?

– Проси, – грубо сказал Виталий. Он оглянулся на дверь и сбежал с крыльца. – А я там, в доме, и не слышу ничего.

Плетнев посмотрел на велосипед. Ему казалось, что лицо у него такое же фальшивое, как и голос. Что нужно говорить и делать дальше, он не знал.

– Да бери, конечно, – разрешил Виталий радушно. Из дома не доносилось ни звука. – Мне он все равно сейчас не нужен, я не собираюсь никуда!..

– Я его потом в сарай поставлю.

– Да можешь пока у себя оставить, Леш, я заберу.

…Ну да, конечно. А то я опять притащусь с этим самым велосипедом в разгар событий!..

– Спасибо, – поблагодарил Алексей Александрович, которому только сейчас стало смешно. – Мне на речку и обратно.

– Да катайся, катайся!..

Плетнев взгромоздился на велосипед, переднее колесо вильнуло.

Он вырулил на белую улицу, залитую веселым солнцем, не удержался и оглянулся, велосипед опять вильнул. Виталий стоял в воротах и смотрел ему вслед.

– Многостаночница, – под нос себе пробормотал Плетнев.

На речке в этот раз было ветрено, никаких стрекоз и ленивого стеклянного зноя. На ходу сдирая с себя джинсы и футболку, Плетнев разбежался, прыгнул и поплыл.

Вода обожгла с непривычки, показалась холодной, и он сильно греб какое-то время, а когда вынырнул, понял, что его счастье прыгнуло следом и сильно гребет рядом с ним.

…Привет, сказало счастье. Вот и я.

Небо было синим и сочным, каким бывает только в июле, ни облачка. Ласточки носились над противоположным песчаным берегом, на миг появлялись и пропадали из глаз, и ветер, тугой, плотный, теплый, иногда брызгал в лицо чистой коричневой водой.

Лучше ничего и быть не может, сказало ему счастье. Только дуракам кажется, что я бываю лишь в кино. Какое кино угонится за мной?..

Река принадлежала ему одному, и ветер принадлежал, и ласточки, и дальнее поле, и еще ивы, казавшиеся серебристыми, когда ветер шевелил их.

Может, права Нателла, последовательница академика Микулина, и жизнь на самом деле изумительна?..

Вода внизу была существенно холоднее, и несколько раз Плетнев с наслаждением нырял, делал несколько гребков и выныривал на солнце, отплевывался и крутил головой. Счастье ныряло рядом с ним, кувыркалось и фыркало.

…Почему никакое счастье не ныряло на озере Комо?.. Плетнев был там много раз, но один, без всякого счастья!..

Он доплыл до мостков, подтянулся, чувствуя себя очень сильным и ловким, и уселся, свесив ноги в воду.

Так сидеть было довольно прохладно, но ему нравилось.

В это время вдруг раздался треск, кусты вздрогнули, и вода плеснула, как будто в нее плюхнулся кабан.

…Ну, конечно!..

– Привет! – крикнула Элли из реки. – Вода сегодня прохладная!

– Парное молоко, – не согласился Алексей Александрович. – Привет.

Она отплыла на середину реки и повернулась к нему лицом.

– Хорошо! – прокричала она и улеглась, раскинув руки.

…Какой-то муж-артист, который все время врет, а потом забывает, что врал, а когда играет любовь, все плачут!.. Как у Элли из Изумрудного города может быть муж-артист? В этой – настоящей – жизни все по-настоящему, и не бывает никаких мужей-артистов!..

Жен – распрекрасных красавиц – не бывает тоже. Кстати сказать, его жена никогда не забывала, что именно врет. В этом она была точна, как исправный манометр. Ни разу не сбилась.

Элли еще немного поплавала в отдалении, потом вернулась, вылезла на берег и какое-то время возилась за его спиной. Он не оглядывался. Потом мостки задрожали, она подошла и села рядом.

– Ты бы вытерся.

– У меня полотенца нет.

– Дать тебе?

– Спасибо.

– Это значит да или нет?

Плетнев засмеялся и обернулся.